Елена Прокофьева - Принц Крови

За дверцей был еще один зал, столь же огромного размера, но сплошь уставленный статуями Анубиса и гигантскими кувшинами непонятного назначения.

Потом был третий зал, где на коленях стояла целая небольшая армия, состоящая из могучих лысых полуголых мужиков с широченными золотыми ожерельями на груди. Четверо из них поднялись и пошли следом за Филиппом и Кристианом. Проводник с факелом по-прежнему невозмутимо вышагивал впереди.

Четвертый зал встретил их теплом и удушающим ароматом каких-то цветов и благовоний. В пятом зале в полу был огромный бассейн и несколько бассейнов поменьше, над которыми поднимался пар. Вокруг стояли многочисленные курильни, и над ними вился благоуханный дым.

Какая-то сауна, право слово… Огромная зловещая подземная сауна!

Здесь их тоже ждали лысые мужики, на сей раз — совершенно голые. Эти были не просто лысые, а тщательно и всесторонне проэпилированные. Охренеть…

Проводник, наконец, остановился и сказал то, что Кристиан уже ожидал от него услышать:

— Раздевайся, царственный посетитель. И ты раздевайся, возлюбленный избранник.

Кристиан вопросительно посмотрел на Филиппа. Но тот с застывшим лицом смотрел куда-то прямо перед собой, и, как ему было велено, принялся флегматично расстегивать пуговицы на рубашке.

Кристиан мысленно пожал плечами и потянул вверх край свитера. Сауна, так сауна… Наверное, не самое страшное, что может произойти.

Проводник вдруг остановил их:

— Нет, не сами! Не положено. Доверьтесь рукам служителей. Они подготовят вас к таинству.

Служители раздели Кристиана и Филиппа догола. Одежду и обувь куда-то унесли. Филиппу оставили только шарик на цепочке, который он в последние дни всегда носил на шее.

Кристиан опасался, как бы и их тоже не проэпилировали: у Филиппа-то волосы мигом отрастут, а вот ему придется грустно…

Но обошлось без эпиляции.

Их погрузили в бассейны с горячей водой, в которую последовательно вылили несколько кувшинчиков какого-то ароматного масла — запахло розами, жасмином, медом, у Кристиана закружилась голова, а голые служители принялись мыть его жесткими губками, потом мягкими губками, промыли его волосы, потом подняли из бассейна, осушили огромной простыней. То же самое проделывали с Филиппом. «Чудовищное СПА для двоих», — подумал Кристиан. И правда — продолжение было точно как в СПА: массажные столы, могучие руки массажистов, разминавшие каждый мускул, каждую жилку, до боли, до истомы. Затем снова ароматические масла, его обмазали маслом от кончиков пальцев на ногах до волос, тоже промасленных, — запах жасмина, концентрированный запах жасмина, Кристиан подумал, что теперь у него на этот запах будет аллергия.

Напоследок к губам Кристиана поднесли чашу с темной жидкостью, пахнущей горькими травами.

— Пей, возлюбленный избранник, — сказал проводник. — Это священный напиток, он очистит твое тело от нечистот и гнили.

Кристиан снова взглянул на Филиппа. На сей раз, тот смотрел на него и едва заметно кивнул.

Кристиан покорно выпил из чаши, в глубине души надеясь, что это не слабительное, а то как-то не гламурно получится, да и непонятно, где здесь искать туалет. На вкус питье было даже приятным, сладким и пряным.

Филиппу помогли надеть длинную белую рубаху из гладкого полотна.

А Кристиана те мускулистые мужики с ожерельями, которые присоединились к ним в третьем зале, вдруг подняли на руки и торжественно понесли по очередному коридору.

Парень чувствовал себя очень странно. Нет, священный напиток не помутил его рассудок, и кроме дурноты из-за духоты и обилия приторных запахов, он не испытывал ничего неприятного, но просто все это… Все это было как-то очень уж странно. Он был голым, он был скользким и боялся, что мужики его уронят на каменный пол и это будет больно. А еще он чувствовал себя глупо. И довольно неуютно оттого, что его волокли куда-то, как овцу на заклание. Что за дурацкий ритуал? Какого черта он нужен?

Кристиан хотел вывернуться из сильных рук и заявить, что все это ему надоело и дальше он никуда не пойдет, по крайней мере — без объяснений. Но он продолжал плыть вперед, думая о словах Теодолинды: «не отступите в последний момент». Вдруг, стоит ему дернуться и нарушить ритуал, как служители рассвирепеют и придушат его? Или, к примеру — разорвут на части? Вряд ли Филипп сможет справиться с ними со всеми…

Но кроме этого, Кристиан думал еще и о том, что никто не станет его слушать. И стоит ему начать сопротивляться, его просто потащат силой… Ладно, надо успокоиться. Потом ему будет смешно все это вспоминать. Может быть.

А с Филиппом нужно будет серьезно поговорить. Он обращается с ним как с игрушкой, — ему нравится его пугать! Его это, видите ли, развлекает! Кристиан вдруг вспомнил их старый разговор с Катрин, за столиком питейного заведения, где они заливали водкой с тоником свой первый труп. «Им на нас плевать, Кристиан. Мы для них рабочая сила и еда. Ну и еще развлечение…» Нет, конечно, все не так скверно. Но какая-то доля истины в ее словах есть!

От возмущения и злости Кристиану было уже не так страшно. И даже стало меньше тошнить. И он совсем уже было собраться восстать против своего унизительного положения, но тут они пришли.

Шестой зал был огромным и темным, но не холодным: здесь было сухо и жарко, словно доносилось дыхание пустыни, и источником его была торцевая стена зала, занавешенная чуть колеблющимся пологом. Перед пологом стояла статуя Анубиса, теперь уже — в облике очень худого человека с шакальей головой, опирающегося на посох. У ног Анубиса находился каменный стол, на который служители в ожерельях положили Кристиана, продолжая удерживать его, потому что он тут же вознамерился вскочить.

Вдоль стен стояли жрецы: Кристиан сразу понял, что они — жрецы, у них были какие-то потусторонние лица и странные глаза, и странные головные уборы, и странные украшения…

— Надень на него амулет, о царственный, — сказал проводник.

Филипп снял с шеи цепочку с черным камушком и надел ее через голову на Кристиана.

— Что происходит?! — прошипел тот, но Филипп ничего не ответил, у него сейчас было такое же лицо, как и у жрецов. Совершенно отсутствующее, жуткое и пустое.

Сердце вдруг забилось сильнее и во рту пересохло.

Кристиан знал, что сейчас произойдет, но не мог в это поверить.

Словно в кошмарном сне он смотрел на то, как один из жрецов подошел к Филиппу и протянул ему древний бронзовый кинжал. Он заговорил и проводник перевел:

— Только один удар, но точно в сердце, о царственный, и чтобы кровь плеснула на амулет. Тогда душа возлюбленного избранника уйдет к Инпу, а душа истинно любимого войдет через амулет в это тело. И рана затянется, и он поднимется живым. Но важно, чтобы был лишь один удар, сильный и точный.