Роузи Кукла - Кадеточка

И поэтому дальше буду рассказывать вам так, как будто это он мне все рассказывает, а я с ним рядом.

И первое, что бы я спросила у него.

— И, что? Сделала?

А, он бы мне ответил.

— Ну, а как ты думаешь? Что я должен был с ней делать дальше? Я уже стоял без всего вообще, голый, от ожидания меня трясло всего. Я ждал ее.

— Наверное, штучка твоя торчала? — Вожделенно бы я прокомментировала, а потом бы ему добавила.

— Я, знаешь, люблю так! Что бы у голого мужчины штучка не просто торчала, а еще и выгибалась кверху. Я представляю, как она у тебя выглядела тогда. Но, прости меня, я уже не утерпела, все за тебя говорю. Ты давай, милый мой к телу, поближе, к телу! Я слушаю, продолжай!

И вот слушайте теперь, как, я продолжаю.

— И она пришла. Она подошла и нежно, сзади прижалась ко мне все своим голым, горячим и мягким телом. Обдала меня своим незабываемым ароматом женским, чистым и в то же время острым, зовущим.

— Ты должна это знать, милая. Что иной раз сзади прижаться к мужчине, со стороны его спине, не защищенной им, именно это нас так сильно возбуждает. Даже сильнее, чем спереди.

— Да? А я и не знала? Я все время думала, что спереди, там, где все прикасается, там и чувствительнее все.

— А вот я тебе еще добавлю. Что мне потом всегда, очень нравились ласки женщины, когда она, прогибаясь спиной, слегка касаясь, гладит спинку мне своими отвисшими грудями и сосками. А если получается, то когда я лежу на животе, то ими она пусть так гладит и прижимается.

— Да! Это хорошо, когда есть чем погладить и прижаться, если у девочки так, как у меня! Тебе, наверное, с ней было приятно? Какая у нее грудь? Большая?

— Ты не поверишь! Я вообще, не различал ее по частям тела. Она вся для меня была гармоничная и вся как единое целое. Мне все в ней так и воспринималось тогда. Все, как единое, законченное и совершенное! Все, как и должно быть в женщине!

— Ты, знаешь? Мне даже завидно стало. Я ей позавидовала, что ты с ней, и она у тебя первая, и что ты ее так воспринял. Я думаю, что она это почувствовала. Как она повела себя? Мне это интересно! Расскажи, что испытывал ты в первый раз с женщиной?

— Я почувствовал себя зверем! Вот как!

— Что, так, как зверь налетел и растерзал ее?

— Ой, не могу! Ха. ха. ха!

— Что ты ржешь? Что я такое смешное сказала?

— Нет! Ты сказала, как женщина, а я тебе о том, что я почувствовал и что ощутил впервые, как мужчина. Это тебе понятно?

— Пока, что–то не очень поняла. Одно я поняла, что ты с ней, когда стал впервые с женщиной это делать, ты стал просто беспомощный котенок! Так?

— Точно! Ты все верно угадала. Мне остается только добавить, что я ощутил в самом действии этом, в проникновении в нее какое–то животное, звериное что ли, я вошел в нее и меня, своей обнаженной откровенностью поразили сами эти ощущения. Я ощутил тогда, что я будто бы делаю все это с живым и теплым куском мяса.

— Что? Так хотелось? Захотелось так, по–звериному? И ты в нее, раз и…

— Нет! Опять ты, как женщина рассуждаешь. Примитивно все, упрощенно! Я же не говорил тебе, как я в нее вошел, а я говорил о том, что я при этом ощутил. Что почувствовал.

— А… — Тяну разочарованно. — А я‑то думала…

— Даже больше тебе скажу. Я в нее с первого раза просто не попал.

— Что? Это как? Ну, ты же у нее между ног был. Так!

— Так!

— И в таком положении не попал? Тогда куда ты попал?

— Не знаю. Это она там, сама рукой подправила куда надо. Вот как. Естество ушло куда–то в горячее и мокрое тело ее и оно, это тело так настойчиво и осторожно сжало со всех сторон мой орган, что я чуть сразу же и не кончил.

— Вообще я права! Ты по всем статьям с ней облажался!

— Сначала так и было.

— И это все? А потом? Потом ты хоть с ней что–то сделал? Ты хоть кончил в нее?

— Потом было все.

— Не знаю? Вот ты мне говоришь, о том, что было у тебя с первой женщиной, а мне за тебя даже стыдно и я переживаю за тебя.

— Что ты переживаешь, в самом–то деле? Это же первый, понимаешь, раз! Первый раз в жизни!

— И она это поняла? Почувствовала?

— Видимо так. Но это только впервые секунды, а потом я оправился и уже все делал, как настоящий мужчина. И потом она, как ты говоришь, даже до моей косточки добралась.

— Ну, слава Богу! А то я за тебя даже стала переживать. Как будто это я на твоем месте.

— Я успокою тебя и скажу, что с того момента, я каждый раз и с ней и потом еще и с другими женщинами мог по нескольку раз сразу. Бывало, сразу кончу и тут же опять готов продолжать. Без всякого перерыва. Эта штучка кончает, но или так продолжает оставаться напряженной, либо через одну, две минуты она уже наготове. Вот ведь как было!

— Да. а! — С некоторым сожалением тяну я. — Везет же людям!

— Я ответил на твой вопрос? Ты поняла, почувствовала, как ей тогда со мной было?

— Ну, если правда, что ты об этой чудесной и волшебной палочки рассказываешь, то я представляю, как она на все это отреагировала. А ты, случайно не того? Мне не врешь? Я ведь такого еще не видывала, что бы мужчина так. Кончил, а у него все опять наготове.

— Нет! Все, правда. Я потом еще так мог несколько лет подряд.

— А потом? Что с ней потом случилось?

— Ты о чем? Я о той, первой своей женщине, а ты все о том же?

— Ну, знаешь? Если бы ты с этим сталкивался, как сталкивается женщина, ты бы тоже слушал внимательно. Ведь это так унизительно, так роняет в наших глазах мужчин! Посуди сам. Он добивается, добивается, ну думаешь, все, так и быть пора! Настроишься и с нетерпеливым желанием к нему идешь, ждешь от него, и тебе уже так хочется!

А ты знаешь, как это, когда женщине хочется? Это совсем не так, как мужчинам. Женщина даже если на себя ручки наложит, то у нее все равно не так, как у вас. Вы можете и сами разрядиться и с душой, а женщина так не может, ей без любимого человека не разрядиться с душой. Просто так не получается, только так можно с любимым? Ей все равно нужен мужчина! И запомни! Любимый мужчина! Только такой и никакой другой. Ни с таким, что до колен или с какими другими выкрутасами, а только обязательно это должен быть любимый мужчина. Вот тогда это да! То самое и пронимает. Тогда какой и что не важно, главное он твой, любимый в тебе! Понял, ты?

Он, наверное, попробует опротестовать мой грубый тон и начнет говорить мне, что, мол, что это за грубость такая и тыканье. А я прижмусь, вытянусь вдоль его тела и ласково ему.

— Успокойся же, наконец. Ты мой любимый мужчина. Понял? Ты, мой, любимый, мужчина!!! — А потом он со мною поцелуется и приластится. Обнимет, прижимается так, что у меня снова загорится и навалится желание. Да, думаю я, это точно. Вот, что значит, любимый мужчина. Потом мы будем лежать, и я продолжу рассказывать.