Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

— Я тебя ни в чём не обвиняю, не думай, — добавляет он, превратно истолковав моё затянувшееся молчание. — На курорте я часто вёл себя по-идиотски. — Марк шутливо морщится. — Ты наверное думала: чего этому болтливому подростку от меня надо?

Я качаю головой.

— Я так совсем не думала. Мы отлично провели время, и я буду всегда тебе благодарна за то, что помог мне освоить серфинг.

— Хорошо, если так. Но если бы встретились на курорте сейчас, я бы вёл себя по-другому.

Я улыбаюсь.

— Ты и впрямь очень изменился. Выглядишь более взрослым и мужественным.

— А ты почти не поменялась. Разве что стала немного грустнее. — Зелёные глаза становятся серьёзнее. — На учёбе устаёшь? Я помню, что ты сразу на двух факультетах учишься.

Марк не первый, кто мне об этом говорит. Что я стала грустнее. Мама с папой, Леон и все мои подруги — все, кто хорошо меня знают, много раз спрашивали меня о том, что произошло, раз я стала вести себя иначе.

Думаю, причина заключается в том, что мне пришлось повзрослеть за один вечер. Я так долго жила с уверенностью, что стоит чего-то захотеть — это непременно сбудется. А если мне самой не будет хватать сил, то можно обратиться к папе, и он это исправит: советом, поддержкой или деньгами.

А после того как Александр фактически выставил меня из своего номера, поняла, что ни моё желание, каким бы сильным оно ни было, ни помощь близких ни на что не смогут повлиять. Человека невозможно заставить любить, как невозможно принудить быть с кем-то против его воли.

Не всем мечтам суждено сбыться, и это нужно уметь принимать. Я приняла и словно прозрела. После этого мир перестал ощущаться сплошной розовой подушкой, которая всегда подхватит и убаюкает, а окружающие — понятными и открытыми. Люди бывают совершенно разными, и не стоит трактовать их доброжелательность и участие как сигнал к сближению.

— Да, наверное, — соглашаюсь я. — У меня очень плотный график. Я ещё дизайном костюма увлеклась.

— Здорово. — Марк улыбается. — Я как-то заходил в твой блог. Видел, что у тебя ещё прибавилось подписоты. Ты молодец, что развиваешься в том, что любишь. Если когда-нибудь создашь линию мужской одежды, я буду твоим верным клиентом.

Я не могу не заулыбаться в ответ. С ним всегда было приятно общаться, но сейчас к общению добавилось ощущение тепла. Кажется, если я и впрямь решу конструировать мужскую одежду, Марк сдержит слово и станет моим первым покупателем.

— Спасибо за доверие. Мне приятно. Тем более, что я высокого мнения о твоём чувстве стиля.

Марк театрально проводит ладонью по волосам, имитируя самодовольство, и тут же задорно смеётся.

— Сама королева стиля меня похвалила. Паж в ауте.

Я тоже смеюсь, напрочь забыв, что опаздываю на лекцию. Марк в этом смысле оказывается более ответственным.

Перебросившись со мной ещё парой фраз, он смотрит на часы:

— Каролин, с удовольствием бы ещё с тобой полдня простоял, но мне через семь минут в другом месте. Придётся жать на газ.

— Конечно, — понимающе киваю я. — Поезжай. Мне тоже нужно попасть на занятия.

— Ну ладно… — после секундной заминки Марк раскрывает объятия и прижимает себе. Запах знакомого парфюма наотмашь бьёт по рецепторам, и сердце, сжавшись, начинает колотиться как бешеное. Совсем как тогда.

— Был очень рад с тобой встретиться, — голос Марка вибрирует у меня под ключицей.

— Я тоже, — искренне говорю я, погладив ткань его куртки. Наощупь — шерсть и кашемир. — Хорошего тебе дня.

Пожелав того же, Марк одаривает меня прощальной улыбкой и уходит.

Нетвёрдой рукой я забираю пальто с вешалки, накидываю его на плечи, беру под мышку сумку. Сердце всё ещё частит, взбудораженно и чуть разочарованно: кажется, я рассчитывала, что Марк предложит ещё как-нибудь увидеться — по-дружески, разумеется. С другой стороны, может, и к лучшему, что он этого не сделал. Ведь это будет лишним напоминанием о…

Дзынь!

Остановившись в дверях, я подношу к глазам пискнувший телефон.

«Я как всегда растерялся в твоём присутствии и забыл спросить: не хочешь выпить кофе со мной на днях?:) А то мы толком и не поговорили».

Улыбка расползается по лицу, пальцы сами собой ложатся на клавиатуру.

Так, стоп. Неделя полностью загружена учёбой и съёмками, и едва ли мне удастся вырваться. Да и следующая тоже занята под завязку… И в целом не уверена, что продолжать наше общение — хорошая идея по целому ряду причин.

Убрав телефон в карман, я выхожу за дверь, сажусь в машину, проезжаю несколько метров и, резко затормозив у шлагбаума, снова его достаю.

«Хорошо. В среду я буду работать в тот же кафе. Если будет возможность — подъезжай».

23

Домой я приезжаю ближе к одиннадцати вечера. Минут сорок уйдёт на то, чтобы составить завтрашний образ и умыться, а значит, спать мне осталось не больше шести часов.

В таком графике я существую уже несколько месяцев: встаю и сразу несусь куда-то. Учеба, курсы, съёмки, скетчи — времени едва хватает на то, чтобы поесть. Но я не жалуюсь. Такая жизнь меня полностью устраивает, ведь в полной мере реализую свою мечту: привнести в мир ещё больше красоты и стиля. Отлично, что ничто не отвлекает меня от цели.

Зайдя на кухню, я включаю чайник и опускаю в чашку пакетик эрл-грея. С отъездом Леона дом опустел, и тишина в нём порой ощущается тоскливой. Ясно, что мы не могли до старости жить под одной крышей, но я почему-то всё равно оказалась не готовой к разлуке с братом. Я привыкла, что могу в любой момент войти к нему в комнату и поговорить, столкнуться на кухне или на парковке.

Поднеся дымящуюся чашку к губам, я делаю осторожный глоток. Я безусловно рада, что Леон обрёл своё счастье, но моментами ощущаю себя ужасно одинокой.

— Солнышко, ты здесь?

Щелчок выключателя заливает кухню вспышками потолочных светильников. Поморщившись, я тру глаза.

— Привет, мам.

— Ты снова поздно вернулась, — в её голосе нет укора, только тревога.

— Семинар затянулся. Я уже иду спать.

— Мы с папой за тебя волнуемся. — Мама садится напротив и подпирает щёку ладонью. — Здорово, что ты такая целеустремлённая, но нужно ведь и отдыхать когда-то. Я тебя почти не вижу. Как и твои подруги.

— С девочками я вижусь в университете, — возражаю я.

— Но ты совсем никуда не ходишь. Вчера Аделина с Майей были на дне рождения, а тебя с ними не было.

— Я была на курсе графического рисунка. — Я с подозрением щурюсь. — Ты что, созваниваешься с моими подругами у меня за спиной?

— Я же подписана на их соцсети. Они столько красивых фотографий выкладывали, и тебя ни на одной не было.

— В моём профиле тоже есть много красивых фотографий, — парирую я, чувствуя поднимающееся раздражение. — Сегодня как раз выложила новые.

— Лина, — голубоватая венка на мамином виске дёргается, — я ведь твоя мама и переживаю. Ты постоянно твердишь, что всё хорошо, но разве красивая двадцатилетняя девочка не нуждается ещё в чём-то, кроме работы и учёбы? Добавь себе хоть чуточку отдыха и развлечений — и я буду спокойна.

Хочется в очередной раз огрызнуться, сказав, что пустое времяпрепровождение мне неинтересно, но мама выглядит такой встревоженной и расстроенной, что становится её жалко.

— Мам, у меня действительно всё хорошо, — я пытаюсь звучать как можно мягче. — Мне нравится то, чем я занимаюсь, и отвлекаться пока не хочется. Но чтобы ты не переживала, скажу: сегодня я виделась с Марком — помнишь его? Который учил меня серфингу. Мы договорились выпить кофе в среду. Сойдёт за отдых и развлечение?

Лицо мамы светлеет.

— Нам с папой он нравился. Расскажешь потом, как посидели.

— Расскажу, — клятвенно обещаю я и, отодвинув опустевшую кружку, встаю. — Я пойду спать. Завтра лекции с утра, а потом фотосессия для рекламы.

— Ты такой же трудоголик, как твой папа, Лина, — грустно летит мне вслед. — Главное, не забывай жить.