Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

Во рту — вкус и запах его кожи, который я украдкой ловила всякий раз, когда мы встречались, и мне хочется передать ему свой.

Я жадно сосу его губы, сплетаюсь языком, вымещая всю боль, отчаяние, любовь и страсть, которые бушуют внутри меня и которые больше никогда не получат выхода.

Встаю на цыпочки, отчего халат снова валится на пол. Ноющая грудь упирается в грудь Александра, бедра вжимаются в пах — такой же твердый, как бугристые мышцы под моими пальцами. В ответ жесткая ладонь обжигает мою голую поясницу, скользит по позвоночнику к крестцу, превращая поцелуй в нечто гораздо большее.

Голова кружится: слишком много внутри меня и снаружи всего, что нужно объять и вместить. Голое тело жмется к его, ладони сжимают плечи в отчаянной попытке удержать этот момент.

— Все… все, малыш… Надо остановиться…

Губы, грудь и ноги вновь опаляет холод — Александр отстраняется.

Темная прядь волос упала ему на лоб, грудь тяжело вздымается, расширенные зрачки мечутся по полу.

Парой рывков втянув в себя кислород — ровно столько, чтобы хватило выскочить в коридор, я подхватываю с пола халат, затягиваю пояс и, не оборачиваясь, иду к двери.

Нажать на ручку, потянуть на себя, закрыть.

Дыши, дыши. Плакать можно, но лучше чуть-чуть попозже. В лифте… А лучше дотерпеть до номера.

21

Полтора года спустя

Каролина

Пышная молочная пена в чашке капучино успевает бесследно исчезнуть, пока я продолжаю доводить до совершенства эскиз пиджака. Хочу, чтобы воротник выглядел точь-в-точь, как на мундирах кавалергардов, но смотрелся изящнее.

На стекле планшета бликует отражение потолочного светильника, стилус безостановочно скользит по экрану, то штрихуя, то подчищая.

Полгода назад я увлеклась фешн-скетчами, чтобы зарисовывать приходящие в голову образы, чуть позже стала пробовать изображать что-то своё: например, модель юбки, которая мне однажды приснилась, а ещё платье, фасон которого идеально бы мне подошёл, и которое я, как назло, не могла найти ни в одном бутике. Как итог, теперь я пробую себя в дизайне одежды. Насколько успешно — покажет время.

Отпив остывший кофе, я критически оглядываю получившееся изображение: эполеты можно немного доработать, а в остальном пиджак мне нравится.

— Привет! Можно к тебе подсесть?

Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на того, кто так бесцеремонно решил меня отвлечь. Над столом возвышается спортивного вида шатен: самоуверенная улыбка, укладка волос к волоску, оригинальный свитер от Лоро Пиано.

— Здесь целый зал свободных столов, — отрезаю я, решив не утруждать себя приветствием. — Можете выбрать любой, кроме этого.

— Мне показалось, здесь будет уютнее.

Парень улыбается ещё шире, словно так его учили на «эффективных знакомствах». Мой взгляд сканирует бляшку ремня — профессиональный интерес, а не потому, что его настойчивость возымела действие.

Моё резюме: ремень достойный, а вот свитер либо был некачественно постиран, либо изначально куплен не по размеру. Всё же этот образ подразумевает, что пояс брюк будет прикрыт.

— Вы ошиблись, — я смотрю парню в глаза, давая понять, что не флиртую и не шучу. — Знакомства меня не интересуют.

— Почему?

Я глубоко вздыхаю. Стоит ли объяснять малознакомому человеку, что любовь — худший тренд в истории человечества? И что с такими манерами ему не стоит и пытаться?

— Потому что мой круг общения полностью меня устраивает, и я не планирую его расширять.

— Как категорично. Меня, кстати, Вадим зовут.

— Очень приятно, Вадим. На этом предлагаю закончить знакомство.

— «Нет» я всегда воспринимаю как вызов, — не думает сдаваться парень, кивая на мой стилус в руке. — Ты что, художница? Давай я лучше закажу нам ещё кофе и просто поболтаем. Вдруг ты разглядишь во мне того самого?

— Вадим, — я аккуратно закрываю планшет и кладу его в сумку. — «Нет» в моём случае означает «точно нет», а не повод становиться навязчиво-бестактным.

— Ты же чего такая категоричная? — Озадаченный взгляд касается моего безымянного пальца. — Вроде ведь не замужем.

— Нет, и не планирую, — парирую я, пожалуй, чересчур резко.

Брюнет несколько секунд обрабатывает поступившую информацию, затем разворачивается и растворяется между столиками.

Минус ещё один социальный баг.

Подняв руку, чтобы попросить счёт, я заглядываю в телефон.

На экране горит одно непрочитанное сообщение от мамы и два пропущенных от Аделины.

«Солнышко, папе дали два пригласительных на новую постановку “Травиаты”. Составишь мне компанию?»

Я печатаю «С удовольствием», прикладываю карту к протянутому терминалу и встаю. Через полчаса мне необходимо быть на паре.

Пока я роюсь в сумке в поисках чаевых, взгляд машинально цепляется за силуэт у барной стойки. Тёмные волосы, широкие плечи, стильная куртка.

По позвоночнику проносится электричество и, растекшись по венам, стремительно несётся к левой половине груди. Получив разряд, замерзшее сердце болезненно дёргается и начинает стучать быстрее.

… Александр?

Память за секунду переносит меня на полтора года назад. Глаза слепит яркое солнце, лицо обдувает ветер со вкусом морской соли, на губах — улыбка. Икры утопают в воде, в которой бликует моё отражение: ещё такое наивное и беззаботное. Я ещё не догадываюсь, как больно бывает влюбляться и каким сокрушительным может оказаться разочарование.

Словно почувствовав взгляд, посетитель за стойкой оборачивается и смотрит на меня.

Шок и ступор сменяются изумлением. Его глаза не темно-карие, а зелёные.

Потому что это не Александр, а Марк.

Он сильно изменился за полтора года: волосы стали короче и темнее, плечи вдвое шире. Юношеская расслабленность исчезла с его лица, сделав его более мужественным и… по-настоящему похожим на Александра.

Узнавание во взгляде Марка сменяется широкой улыбкой. Что-то торопливо шепнув баристе, он забирает бумажный стакан со стойки и идёт прямиком ко мне.

22

— Привет! — Его искрящийся радостью взгляд неприкрыто скользит по моему лицу, словно пытаясь отследить, много ли в нём изменилось за полтора года. — Ну надо же! Я столько раз думал, при каких обстоятельствах мы увидимся, а когда встретились — оказался совсем не готов. Выглядишь супер! Как, впрочем, и всегда.

Мне не сразу удаётся собраться с мыслями: настолько я поражена нашей встречей и тем, как Марк вырос. На курорте это был типичный восемнадцатилетний парень: худощавый, вихрастый, с совсем ещё мальчишеским лицом и такими же повадками. Сейчас передо мной совсем другой человек — и не только внешне.

— Привет. Спасибо! Ты тоже выглядишь отлично… А что с твоим волосами? — Я выразительно смотрю на коротко постриженные виски. — Мне запомнилось, что они были светлее.

— Просто были длиннее и выгорели, — не смутившись вопросом, поясняет Марк. — Я сейчас работаю у папы в офисе, поэтому приходится соблюдать дресс-код.

Даже такое нечаянное упоминание Александра отзывается в груди нытьём, которое, правда, немного притупилось неожиданностью встречи.

— Значит, у тебя всё хорошо? — переспрашиваю я, желая поскорее сменить тему.

— Сейчас да. Но какое-то время я расстраивался, что ты не отвечала на мои сообщения.

Виновато улыбнувшись, я смотрю себе под ноги. Это правда. Марк писал мне сразу после отъезда и несколько раз по возвращению в город. Спрашивал, как у меня дела, и предлагал встретиться.

Будучи морально раздавленной, я его игнорировала. Наверное, это было неправильно — ведь Марк ничего плохого мне не сделал, кроме того, что был сыном человека, в которого меня угораздило безответно влюбиться… Но в тот момент всё, что было связано с Александром, вызывало во мне настолько сильные страдания, что я не нашла в себе сил даже на банальную вежливость.