Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим

Сейчас эти ряды были свободны от зрителей, только в самой высшей точке устроили нечто вроде триклиния, установив каменные столы и расставив клинии рядом с ними. Ужин на свежем воздухе, что может быть еще лучше.

За столами на клиниях возлежали Веттониан и Бланд, а еще двое их ближайших соратников. Чуть поодаль стояли шестеро вооруженных воинов из числа сторонников партии.

При моем приближении факционарии сначала остались на местах и поднялись только чуть погодя, медленно и неохотно. Скользнули хмурыми взглядами по актрисам и скривились.

Мне казалось, будто я читал их мысли, как открытую книгу. Ну конечно, этот проклятый щенок Ромул опять притащил сюда чертовых куртизанок. Когда же он наконец возьмется за ум и перестанет волочиться за каждой юбкой?

— Приветствую, уважаемые лидеры партий, — вежливо сказал я, продолжая обнимать девушек актрис за стройные талии.

— Ты опоздал Момиллус, — процедил Бланд. — Мы ждем тебя около часа. Вынуждены смотреть дурацкую низкопробную ателлану, которая может нравиться только таким недоумкам, как ты. Ты что, притащил сюда актеров этой гребаной ателланы?

— Познакомьтесь с актерами этой замечательной труппы, — сказал я, выводя девушек вперед. — Они могут рассказать много интересного.

— Весело, очень весело ты проводишь дни, Момиллус! — закричал Веттониан. — Все забавляешься с разными кошечками! Совсем забыл, что в мире есть кровь и страдания!

Бамбали и Донатина, взобравшись наконец на нашу площадку, приветствовали факционариев, но те предпочли не ответить.

— А зачем мне беспокоиться об этом? — спросил я. — Пока вокруг меня есть такие хорошенькие киски, зачем о чем-то думать? Я разве такой дурак?

— Ну конечно, ты ни о чем другом думать не можешь, — проворчал Бланд. — И пока что боги освещали твой путь небывалой удачей. Но сегодня твое время прошло, Момиллус.

Веттониан огляделся и убедился, что вокруг остались только их люди, кроме, пожалуй, Донатины и актеров. Он понял, что теперь можно действовать.

— Сегодня Рим избавится от такого развратного и позорного императора, как ты, Момиллус! — закричал он и повернулся к своим воинам: — Хватайте его! Если будет сопротивляться, то сбросьте вниз, слышите?

Воины венетов шагнули вперед, но в это время в руках актеров появились короткие мечи, до поры до времени спрятанные в плащах. Один из них снял маску, а под ней оказался Залмоксис, один из моих лучших бойцов.

Трое венетов пытались скрестить с мнимыми актерами мечи, но очень быстро покатились вниз по ступеням с распоротыми животами. Воины прасинов благоразумно стояли на месте. Они повиновались жестам Бамбали, который поднял руку и не давал им идти вперед.

— Что это значит? — спросил ошеломленный Бланд. — Кто эти люди?

Веттониан уже все понял, вот только он глядел пораженно вовсе не на меня, а на своего протоспафария.

— Не может быть, Бамбали, — сказал он. — Ты переметнулся к этому щенку? Как же ты мог?

Бамбали пожал плечами.

— Он предложил более лучшие условия, факционарий. Кроме того, это он, а не ты выиграл недавнюю битву. Так что с ним надежнее, хоть он и молод. Пожалуйста, не обижайся.

— Чтобы ты сдох, Иуда, — проворчал Веттониан, покоряясь неизбежному.

Глава 8. Если поймал щуку, то почему бы не взять и карася

Нет, все-таки недаром я накануне недолго общался с Бамбали. Правая рука факционария оказался умнейшим человеком, который сразу признался мне, что осуждает борьбу за власть в партии и в империи. Он несколько раз пытался в объяснить своему начальнику, что со мной лучше не враждовать, а заключить мир и помогать в развитии общества, а не гнаться за призрачным императорским троном.

— Но он совсем не хочет слушать голоса разума, — со вздохом признался Бамбали во время нашей короткой встречи. — Поэтому я вынужден сообщить, что он готовит на вас покушение, доминус, хотя мое сердце очень сильно болит от всего этого.

Таким образом, Бамбали пошел против своего господина, а я решил принять его к себе на службу. Он показался мне толковым малым, который по капризу судьбы оказался в подручных не у того лидера. В руках умелого руководителя Бамбали мог принести много пользы.

Первым же делом в знак своей верности протоспафарий рассказал, что планирует его господин против меня и как хочет меня похитить в театре. Это позволило мне подготовиться наилучшим образом.

Я приказал своим лучшим воинам одеться актерами и спрятать оружие под одеждой. Актрисы, надо признаться, были настоящие, это были вольноотпущенницы, подруги Вирсании и мои люди, само собой, испытали немало удовольствия, когда играли с ними на сцене.

И вот теперь, вместо того, чтобы похитить меня, я сам вез своих непримиримых врагов во дворец. Мы упаковали их самым надежным образом, связали руки за спиной и бросили в колесницы.

Затем скорее поехали в наше крепкое жилище. Я торопился, потому что справедливо опасался, что сторонники партий могут устроить беспорядки в городе, когда узнают, что их лидеров захватили. Но, к счастью, все прошло благополучно.

Прибыв во дворец, я приказал усилить охрану и запереть ворота, а дворец с этого времени считать на осадном положении. Затем послал гонцов в Капитолий, чтобы они тоже приготовились к различного рода эксцессам.

Воинов у разбитых мною партий осталось не так много, самое большее, около полусотни человек, но вот поклонников в городе было немало. Их люди могли хорошенько взбаламутить народ и поднять его на бунт. Не хотелось бы, чтобы нас захватили врасплох.

Во дворце мы поместили их в подземелье башни, под неусыпный контроль конвоя. Веттониан улыбался и беззаботно напевал песенку, а вот Бланд был мрачнее тучи.

— Молодец, Момиллус, — сказал мне лидер прасинов, перед тем как мои воины отвели его в подземелье, в то время, как глава венетов упорно молчал. — Получилось красиво. Ты одолел нас в битве под Равенной, а затем и захватил в плен, как тупых баранов. Признаюсь, ты взял над нами вверх по всем пунктам. Это достойно уважения.

Затем он кивнул мне и сам направился в башню. На миг остановился и сказал, повернув голову:

— Но только ты не обольщайся, что победил. Пока я жив, тебе не будет покоя. Так что советую тебе не расслабляться.

Я и сам знал об этом. Может быть, и в самом деле приказать придушить их потихоньку в подземелье? Нет человека, нет проблемы.

Но подумав еще, я вынужден был отказаться от заманчивой идеи. Я не был уверен, что со смертью лидеров партий все мои затруднения мигом рассосутся. Наоборот, вместо этих врагов тут же появятся другие, вот только мне придется потратить много времени на их выявление и контроль.

А эти враги, пока живые, сейчас у меня под боком. Я могу использовать их, как разменную монету в переговорах, могу торговаться, обменять, договориться о каких-нибудь преимуществах. В общем, рано их пока что убивать. Да и не в моих это привычках, честно говоря.

Размышляя, как быть дальше, я поднялся в свои покои, намереваясь хоть немного отдохнуть. От усталости у меня на ходу смыкались веки. Я надеялся, что в покоях меня будет ждать Либерия, но девушки нигде не было.

— Куда она подевалась? — спросил я у Камахана.

Мой телохранитель пожал огромными плечами.

— Она не хотела ехать во дворец, — сказал он. — Выбежала из театра и умчалась в неизвестном направлении. К родителям, наверное.

Я хотел видеть Либерию и приказал Донатине найти ее. Затем приказал всем ждать, пока я отдохну и отправился в спальню. Вопреки всем моим ожиданиям, сейчас там никто не подстерегал меня с кинжалами в руках. Я завалился на клинию и уснул, как убитый.

Во сне я снова увидел двухголовую девушку, только уже не помнил ее лиц. Кажется, это были лица Аэбуты и Лаэлии. Настроены они ко мне были весьма недоброжелательно. Я хотел соблазнить эту диковинную девушку во сне, но остался не с чем, потому что она исчезла в самый ответственный момент. Я проснулся с гудящей от боли головой, разбитый и усталый.