Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков светлее

Ох…

— Миссис Грей, — приветствует меня доктор Слудер очень вежливо. У нее короткая стрижка, скромная улыбка эльфа и мягкий южный акцент. — Как главный лечащий врач вашего отца, мне приятно сообщить вам, что все идет по графику. Его жизненно важные органы стабильны и сильные. Мы верим, что он сможет полностью восстановиться. Отек мозга прекратился и постепенно снижается. Это очень позитивная динамика за такое короткое время.

— Это хорошие новости, — шепчу я.

Она тепло улыбается мне.

— Это отличные новости, миссис Грей. Мы будем очень хорошо заботиться о нем. Рада была видеть тебя снова, Грейс.

Грейс улыбается.

— Аналогично, Лоррейна.

— Доктор Кроу, давайте оставим этих милых людей, чтобы они могли спокойно посетить мистера Стил.

Кроу проследовал за доктором Слудер к выходу.

Я взглянула на Рэя, и впервые с момента аварии почувствовала надежду. Доктор Слудер и добрые слова Грейс возродили ее. Грейс берет мою руку и нежно сжимает.

— Aнa, милая, побудь с ним. Поговори с ним. Все хорошо. Я побуду с Кристаном в комнате ожидания.

Я киваю. Кристиан улыбается своей уверенной улыбкой — он и его мать оставляют меня с моим любимым отцом, мирно спящим в его мягкой кровати с вентилятором и монитором сердца…

Я надеваю белую футболку Кристиана и ложусь в кровать.

— Ты кажешься более веселой. — Говорит осторожно Кристиан, натягивая свою пижаму.

— Да. Я думаю, разговор с доктором Слудером и твоей мамой оказал большое значение. Это ты попросил, чтобы Грейс приехала сюда?

Кристиан забирается в кровать и тянет меня к себе, поворачивая к себе спиной.

— Нет. Она хотела приехать и проведать твоего папу сама.

— Как она узнала?

— Я позвонил ей утром.

О.

— Детка, ты истощена. Ты должны поспать.

— Ммм… — согласно бормочу я. Он прав. Я так устала. Это был эмоционально напряженный день. Я повернула голову и посмотрела на него. — Мы не собираемся заниматься любовью? — Вздыхаю я с облегчением. Реально, он весь день держал руки при себе. Я думаю: не должна ли я бить тревогу по такому случаю, но моя внутренняя богиня покинула здание и забрала мое либидо с собой. Я подумаю об этом завтра. Я поворачиваюсь и прижимаюсь снова к Кристиану, закидывая на него ногу.

— Пообещай мне кое-что, — говорит он мягко

— Хм? — это вопрос, но я так устала, что не могу сформулировать.

— Обещай мне, что ты съешь что-нибудь завтра. Я могу терпеть то, что ты носишь куртку другого мужчины, без пены у рта, но, Ана… ты должна поесть. Пожалуйста.

— Хм, — соглашаюсь я. Он целует мои волосы. — Спасибо за то, что ты здесь, — бормочу я, и сонно целую его грудь.

— Где же еще я должен был быть? Я хочу быть везде — где ты, Ана. Быть здесь — заставляет меня думать, как далеко мы прошли. И ночь, когда я впервые спал с тобой. Какая это была ночь! Я часами смотрел на тебя. Ты была просто… Вау. — вздыхает он. Я снова улыбаюсь ему в грудь.

— Спи, — шепчет он, и это приказ. Я закрыла свои глаза и быстро заснула.

Глава 18

Я шевелюсь, открывая мои глаза ярким сентябрьским утром. Тепло и уютно в чистых и свежих простынях. Я задумываюсь на одну минуту, чтобы сориентироваться и чувствую «дежа-вю». Конечно — я в «Хитмане».

— Дерьмо! Папа! — Я задыхаюсь вслух. Вспоминая, с выворачивающей волной опасений, которая крутит мое сердце и начинает его колотить — почему я в Портленде.

— Эй. — Кристиан сидит на краю кровати. Он гладит меня по щеке костяшками пальцев, мгновенно успокаивая меня. — Я позвонил в отделении интенсивной терапии этим утром. У Рэя была хорошая ночь. Все хорошо, — говорит он успокоительно.

— О, отлично. Спасибо. — прошептала я и села.

Он наклоняется и прижимает губы к моему лбу.

— Доброе утро, Ана, — шепчет он и целует меня в висок.

— Привет, — отвечаю я. Он уже встал и одет в черную футболку и джинсы.

— Привет, — улыбается он, его глаза мягкие и теплые. — Я хочу пожелать тебе счастливого дня рождения. Хорошо?

Я улыбаюсь ему и поглаживаю его щеку.

— Да, конечно. Спасибо тебе. За все.

Его лоб морщится.

— За все?

— За все.

Он выглядит на мгновение смущенным, но не надолго, и его глаза расширяются с нетерпением.

— Вот. — Он вручает мне маленькую, изящно обернутую коробку с крошечной подарочной открыткой. Несмотря на переживания об отце, я чувствую тревогу и волнение Кристиана, и это заразительно. Я прочла карточку.

О, Боже, как это мило!

— Я тоже тебя люблю, — бормочу я, улыбаясь ему.

Он усмехается.

— Открой.

Осторожно снимая бумагу, чтобы не порвать, я нахожу красную кожаную коробочку. «Картье». Я узнаю ее благодаря уже имеющимся серьгам и часам. Осторожно я открываю коробку, вижу тонкий прекрасный браслет из серебра или платины, или белого золота — я не знаю, но это абсолютно очаровательно. К нему приложены несколько подвесок: Эйфелева башня, лондонское черное такси, вертолет «Чарли Танго», планер, катамаран Грейс, кровать и… конус мороженого?

Я смотрю на него, смущенная.

— Твое любимое — «ванильное»? — Он пожимает плечами извиняющимся тоном, и я не могу не смеяться. Конечно.

— Кристиан, это очень красиво. Спасибо.

— Моя любимая подвеска — сердце. Это — медальон. Ты можешь поместить туда фото, или что-то вроде того. — Улыбается он.

— Твое фото… — Я смотрю на него через мои ресницы. — Всегда в моем сердце.

Он улыбается своей прекрасной, душераздирающе застенчивой улыбкой.

Я ласкаю последние две подвески: прописная «К» — ах, да, я первая его девушка, которая называет его по имени. Я мысленно улыбаюсь. И наконец, ключ.

— К моему сердцу и душе, — шепчет он.

Слезы подкатили к глазам. Я прижалась к нему, обхватив его руками за шею.

— Это такой обдуманный подарок. Я люблю его. Спасибо. — Прошептала я ему на ухо.

О, он так хорошо пахнет — чистотой, свежестью льна, гелем для душа, и Кристианом. Словно мы дома, у нас дома. Слезы потекли по лицу. Он мягко стонет и окутывает меня своим объятием.

— Я не знаю, что бы я делала без тебя. — Мой голос раскалывается, поскольку я пытаюсь сдержать подавляющие эмоции.

Он тяжело сглатывает и сжимает меня крепче.

— Пожалуйста, не плачь.

Я фыркаю довольно неблаговоспитанным способом.

— Прости. Я настолько счастлива и грустна, и в то же самое время беспокоюсь о моем отце. Это сладостно-горько.

— Эй. — Его голос мягок. Слегка наклоняя мою голову назад, он запечатлевает нежный поцелуй на моих губах. — Я все понимаю.