Северный ветер - Александрия Уорвик

– Убьешь меня за это?

Огонь нарастает с новой силой. И сердце начинает колотиться в бешеном ритме, как только я осознаю, что же Борей спросил.

– Надо бы, – выдавливаю я.

Он опускает голову, задевает кончиком носа мой нос в жесте удивительной нежности.

– Скажи – и я уйду.

Слова повисают между нами.

Я возвращаю ладони на его плечи. Но не отталкиваю, а впиваюсь пальцами в крепкие мышцы, прижимаю его к себе. Глядя ему в глаза, я понимаю: это не игра. Он открыл мне сердце. Он меня впускает, несмотря на проблески страха.

Я не могу сказать ему, чтобы он уходил. Потому что я не хочу, чтобы он уходил.

– Чего-то желаешь? – хрипло шепчу я. – Так возьми.

Не отрывая взгляда, Борей наматывает мои волосы на кулак и мягко оттягивает голову, обнажая горло. У меня вырывается долгий вздох. В такой позе мы сливаемся еще плотнее, и мне в бедро вжимается его длинный, толстый член.

За ухом быстро обжигает влажным жаром, и он скользит ниже, по линии челюсти, по изгибу шеи. Затем горячий язык возвращается туда, где бьется пульс, проходится по этому стаккато.

Тяжело дышу. Не будь я так сосредоточена на трепете между ног, уже врезала бы сама себе от стыда. Борей еще раз обводит это местечко на шее, затем прижимается к нему ртом и слегка посасывает. Впиваюсь в его плечи еще сильнее, с губ срывается тихий звук. Вторая рука короля ложится мне на поясницу, удерживая. Снова и снова Борей ласкает меня коварным языком, губами, а когда кожу задевают острые зубы, я, ахнув, распахиваю глаза.

Лишь тогда он двигается дальше. Лишь тогда он принимается покрывать короткими поцелуями подбородок, приближаясь к раскрасневшимся, изнывающим губам.

Кулак, сжимающий мои волосы, расслабляется. Загрубевшие кончики поддевают нижний край туники, проникают к коже. Такая мелочь, едва заметное прикосновение, а кажется, будто пальцы наконец отпустили тетиву, которую натягивали последние три месяца.

Выпрямляю голову, и наши губы оказываются совсем рядом. Чувствую на языке его дыхание, вкус всего запретного. Я закрываю глаза. Приглашаю, если королю хватит смелости.

Губы Борея скользят по моим, нежно их приоткрывают. Нет ни спешки, ни беспорядочного стремления довести все до финала. Язык дразнит уголок моего рта, полную нижнюю губу, проникает внутрь, как только я позволяю. Легонько сталкиваемся носами. Борей отстраняется.

И вновь мы льнем друг к другу, в нежности, подстегнутой голодом. Поцелуй все длится и длится, ленивое исследование, что посылает по всему телу волны мурашек.

Борей невольно стискивает мое бедро. Я касаюсь его груди, пальцы ложатся на теплые мышцы, гладкую кожу, столбик кровати сильнее впивается в спину. Наши языки сплетаются, и у меня из горла вырывается стон, беспомощный, умоляющий. Я прижимаюсь еще ближе, в погоне за нарастающим ощущением.

Еще.

Вспыхивает желание, и я снова думаю: еще. Мне мало. Губ, вкуса – мало. Я хочу, чтобы наши тела слились. Я хочу подвести короля к самому краю безумия и увидеть, как он сломается.

Я хочу, чтобы он утратил власть над собой.

Запутавшись пальцами в его волосах, я тяну, тороплю. И тогда в дело вступают зубы. И тогда тишину прерывает частое дыхание, влажные звуки, когда поцелуй преисполняется ненасытного голода. Мы сталкиваемся зубами, языки сражаются за господство, мои руки касаются каждого уголка кожи, до которого дотягиваются. С каждым уверенным движением его языка в теле будто все сильнее сжимается пружина. Я еще никогда не испытывала такого желания. Никогда. Будто внутри меня разверзается хаос. Будто кожа – самая непрочная из преград.

Король стужи собственнически прикусывает мою губу, и я отвечаю не меньшей похотью, содрогаясь от того, как восхитительно его щетина колется, как его язык проникает все глубже, как щеки и подбородок у нас обоих покрывает слюна. Такое чувство, что вены вот-вот лопнут. И тут, когда я ласкаю его небо, король стонет, низко, мучительно. Звук задевает что-то во мне. Пусть мы муж и жена, но связь эта кажется преступной, запретной.

Скольжу руками по его плечам, пальцы впиваются в напряженные мышцы. Горячие, как огонь, что пылает в жаровне, гладкие и упругие. Уделяю внимание изгибу шеи, спины, разлету лопаток. Привстав на цыпочки, как натянутая тетива, позволяю себе удовольствие впервые касаться своего мужа.

– Рен.

Мне нравится, как звучит мое имя, срываясь с его языка. Нравится, как звучит его голос – хрипло, с придыханием. Нравится знать, что это все с ним делаю я. Нравится знать, что это лишь начало.

Поцелуй становится все глубже. Король впивается в мой рот, наполняя меня сладостью своего дыхания, а его руки, большие умелые руки, скользят по моей спине, обхватывают ягодицы, стискивают податливую плоть. Крепкое бедро раздвигает мне ноги, вжимается между них. Проронив стон, я разрываю поцелуй и пытаюсь отдышаться.

Борей изучает меня из-под полуприкрытых век, легонько двигая бедром взад-вперед. Потирает… Зарываюсь в волосы короля пальцами, и они дрожат. Я хочу этого. Бессмысленно и беспощадно. Но сейчас мне уже плевать.

– Сильнее, – хриплю я.

В ответ на это Борей вовсе перестает надавливать, замедляя движение.

– Муженек, – предостерегаю я.

Он щурится, сдерживая веселье.

– Женушка.

– Смерти хочешь?

– Думал, тут мы уже все обсудили. – Наклонившись, он касается моего уха носом, заставляя меня прерывисто выдохнуть. – Я не могу умереть.

Нахожу пальцами его сосок – и с силой выкручиваю.

Борей отшатывается, выругавшись, но я-то никуда не отпускаю, только крепче держу.

– Не стоит недооценивать возбужденную женщину.

Его смех звучит самой прекрасной песней.

– Никогда.

Его глаза… как они сияют. Горят чувствами, ясными, как самый солнечный день, и оттого мое сердце тревожно екает.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Рен. Больше никаких тайн. Больше никакой лжи.

И я это сделаю?

А я это сделаю.

– Хочу твои пальцы внутри, – говорю я, затаив дыхание, – так глубоко, как только можно. И я хочу, чтобы ты меня ими жестко трахнул.

На его лице отражается голод.

– Грязный ротик, – бормочет король и прикусывает мою нижнюю губу.

Впившись пальцами в мои ягодицы, он двигает моими бедрами по своему колену. Медленно, постепенно наращиваю темп – быстрее, жестче, грубее, давление на грани боли. Бездумно потираюсь о его ногу, ничем не лучше собаки в течку. Удовольствие расцветает яркими вспышками, и я гонюсь за ними как можно дольше.

– Хорошо? – спрашивает Борей.

– Да! – ахаю я. – Продолжай.

Пока я двигаюсь, он сжимает в кулаке пряди темных волос и наклоняет мою голову набок. Я – мотылек, распростертый в белом свете. Король стужи прикусывает мою шею. По коже пробегают мурашки. Он зализывает след быстрыми прикосновениями языка, делая ощущения еще острее, пока я не начинаю вырываться из хватки. Влага меж моих бедер просачивается сквозь штаны.

Снова грубо втянув кожу в рот, Борей вжимает колено. Из глаз