Земля воров - Карина Халле

забываем своих, моя дорогая. Ты это знаешь. Мы не позволяем нашим Дочерям так легко поддаваться влиянию, особенно со стороны свободных жителей. Конечно, понадобилось время, чтобы собрать против тебя доказательства. Чтобы мы поняли, что ты стала кровавой воровкой. Кража драконьих яиц — самое наказуемое и кощунственное преступление, которое когда-либо совершалось, особенно для тебя. Ты, как никто другой, должна была избегать этого. Распространяла магию по синдикатам. Только когда наши шпионы в Темном городе смогли выйти на твой след, мы наконец смогли передать твое дело Черной Гвардии и разобраться с тобой.

Она замолкает, и я чувствую, что тону в ее словах.

— Это не Шеф Рунон и не Далгарды убили твою тетю. — Она улыбается. — Это была я.

Мои колени подкашиваются, по телу прокатывается шок.

Я подозревала, что за нами охотилась Черная Гвардия, но никогда не думала, что за этим стоит Предвестница.

Теперь, конечно, все очевидно.

Я позволила себе поверить, что ничего для них не значу, что, как только окажусь на Земле изгнанников, они забудут обо мне. Всегда найдется другая Дочь, которая займет мое место.

Я сглатываю ком в горле.

— Ты отпустила Эллестру, когда она сбежала из монастыря, — говорю я хриплым голосом. — Зачем тебе я?

— Потому что твоя тетя — это не ты, — говорит она. Она наклоняет голову, но мой взгляд падает на арбалет в ее руке, все еще направленный на меня. Ее хватка кажется более расслабленной. Возможно, у меня есть шанс добраться до нее раньше, прежде чем она поразит меня. Я начинаю рассчитывать, как быстро смогу метнуть меч и смогу ли ранить ее первой.

— В твоей тете нет твоей крови, — добавляет она, теперь ее слова звучат более взвешенно. — Она хмурится. — Ты не знаешь, да? Она тебе не рассказала.

Это уловка! Она пытается внушить тебе чувство безопасности! Не поддавайся!

— Не рассказала, что? — я не могу удержаться от вопроса и облизываю губы. Я не избавлюсь от любопытства до самой смерти.

Которая может наступить сегодня.

— Тебе никогда не приходило в голову, что ты другая? — говорит она, поднимая серую бровь. — Ты никогда не задавалась вопросами о себе?

Я даже не могу подобрать нужные слова.

— Мы называли тебя Дочерью Боли из-за твоего внутреннего горя, твоего гнева и ежемесячных болей в твоем несчастном лоне, — говорит она, впиваясь в меня взглядом. — И из-за правды внутри тебя, которую ты еще не осознала. О, неудивительно, что ты здесь, пытаешься хоть как-то отомстить. Ты набрасываешься на других, потому что хочешь обвинить кого-то в том, что тебя всю жизнь обманывали. Ты хочешь обвинить кого-то в том, о чем твои родители никогда тебе не рассказывали. В правде о твоей матери. В правде о том, кто ты такая.

— И кто я такая? — шепчу я.

— Ложный идол, — говорит она. — Та, кого следовало уничтожить давным-давно.

При этих словах время останавливается.

Она нажимает на курок.

Я бросаю свой меч.

Стрела попадает в меч в воздухе, на полпути между нами. Удар отклоняет ее в сторону от моей головы, а меч отлетает к спинке кровати, где с треском вонзается в дерево.

Я стремительно бросаюсь к Предвестнице, вытаскивая второй меч, пока она перезаряжает арбалет.

Я подпрыгиваю, мантия развевается, мой меч занесен и готов вонзиться в сердце старой ведьмы.

И тут я ударяюсь о что-то.

Сильно.

Отлетаю назад и падаю на ковер.

Смотрю на Предвестницу, которая направляет на меня арбалет, между нами вспыхивает мерцающий свет, а потом исчезает.

Щит.

У нее есть магический щит, за который остальные жители Эсланда были бы убиты.

— Ты думаешь, Магни не защитил своих лучших учеников? — говорит она, нацеливая стрелу в мою голову.

Ее палец дергается на спусковом крючке.

Я вот-вот умру.

Это.

Конец.

Всего.

Я люблю тебя, не могу не подумать я, проецируя свои мысли на Андора. На Леми. На мою семью.

Но в комнате Предвестницы неожиданно становится светлее, воздух меняется, и у меня закладывает уши.

Раздается рычание.

И прежде чем Предвестница успевает нажать на курок, она поворачивается и видит большую черную фигуру, прыгающую на нее и сбивающую с ног.

— Леми! — кричу я.

Леми игнорирует меня и кусает Предвестницу за шею, разрывая кожу, превращая ее горло в кровавое месиво, прежде чем она успевает закричать. Он впивается в ее яремную вену, щелкая челюстями, и бросает на меня короткий взгляд, достаточный, чтобы помахать хвостом, прежде чем вернуться к своей жертве.

Он кусает Предвестницу за лицо, и я наконец отворачиваюсь. Я пошатываясь, поднимаюсь на ноги, подбираю арбалет, который отлетел в другой конец комнаты вместе со стрелой, которая так и не была выпущена. Я осторожно вынимаю стрелу, кладу ее туда, где находится отмычка, затем засовываю устройство в ботинок, прежде чем вытащить меч из спинки кровати.

Я смотрю на Леми, который оставил после себя кровавую бойню. Лицо Предвестницы превратилось в неузнаваемое месиво.

Он замечает, что я смотрю на него, и останавливается, собираясь подойти и лизнуть меня, но я удерживаю его окровавленный рот.

— Как, черт возьми, ты это сделал, Леми? — спрашиваю я, почесывая его за ушами. — Я думала, ты не можешь перемещаться туда, где раньше не был?

В ответ он только виляет хвостом. Наверное, мое предположение было ошибочным.

Никогда еще я не была так рада, что ошибалась.

— Хороший пес, — говорю я, целуя его в макушку. — Теперь как мы отсюда выберемся?

Он смотрит на меня влажными глазами, и пока я смотрю на него в ответ, невероятно благодарная своему лучшему другу, краем глаза замечаю движение.

Предвестница вздрагивает.

Затем садится.

Глава 32

Андор

— Как думаешь, с ней все в порядке? — шепчет мне Кирни. Кажется, что мы стоим за жуткими статуями драконов уже целую вечность, ожидая появления Бринлы. В каждой проходящей мимо сестре в вуали, которая направляется в часовню, мне мерещится Бринла — я жду, что она остановится перед нами, снимет вуаль и покажет свое прекрасное лицо.

Но этого не происходит.

— Я уверен, что с ней все в порядке, — говорю я Кирни, но на самом деле понятия не имею. Я не должен был позволять ей делать это в одиночку. Я должен был убить еще одну сестру и надеть вуаль. Никто бы не узнал меня. Мы могли сделать все это вместе, хотя я знаю, что чем больше жизней мы здесь забираем, тем больше рискуем. Но самый большой и невыносимый риск — это то, что Бринла не