Ее кровь, его тьма - Лира Алая

Верна вздрогнула. Он видел её насквозь. Словно каждую её мысль, каждый жаркий порыв. Она хотела отрицать, отвернуться, сохранить гордость. Но тело снова выдало её — лёгкая, почти незаметная дрожь бедра, неровный вдох.

Она понимала, что горит. Что с каждой его фразой внутри поднимается нестерпимое желание. И именно это пугало больше всего. Ей начинало нравиться. Нравиться то, что он держит её в руках, что каждое его слово становится приказом, которому она готова подчиниться.

Она закусила губу, пытаясь сдержаться. Но чем дольше он молчал и просто смотрел, тем сильнее внутри расползалось это чувство. Словно он уже трогал её — только глазами, только властью.

Почему? Почему я хочу этого?— кричала в ней мысль. Но крик растворялся в том сладком потоке, который захлёстывал её всё сильнее.

Михаэль чуть склонил голову, наблюдая за ней.

— Ты ждёшь награды, — сказал он. Не вопрос. Утверждение.

Её дыхание сбилось. Слова попали точно в точку. Она хотела именно этого — чтобы он позволил, чтобы он коснулся, чтобы он снял эту невыносимую пытку ожидания.

Она почувствовала, как ноги становятся тяжёлыми, а внутри — будто расплавленный металл. Чувство поднималось от живота вверх, охватывало грудь, горло, заставляло глаза блестеть.

— Скажи, чего ты хочешь, — его голос стал мягче, но от этого ещё опаснее. — Произнеси.

Она застыла. Как признаться? Как произнести это вслух? Это же значит — признать поражение, признать своё желание. Но тело предавало её с каждой секундой. Она чувствовала, как становится влажнее, как её тянет к нему, как само ожидание этой игры превращает её в дрожащую от желания пленницу.

— Я… — её голос дрогнул. Она закрыла глаза, словно это поможет спрятаться от правды. — Я хочу…

Она не смогла договорить. Слова застряли в горле. Но Михаэль понял и без них.

Его рука коснулась её щеки, провела вниз по шее. Лёгкое движение, едва ощутимое — но оно обрушилось на неё, как буря. Всё тело содрогнулось, дыхание сорвалось в стон, который она не успела сдержать.

— Так, — произнёс он тихо, почти шёпотом. — Вот так ты звучишь, когда перестаёшь бороться.

Её охватил жар. Внутри всё пульсировало. Ей было стыдно — не перед ним, а перед собой. Стыдно от того, что ей это нравится. Что каждое его слово, каждый приказ, каждое прикосновение только сильнее разжигает в ней огонь.

Она чувствовала себя на грани — между тем, чтобы сдаться полностью, и тем, чтобы убежать. Но уйти она уже не могла. Она хотела продолжения. Хотела награды. Хотела, чтобы он не останавливался.

Я теряю себя… и мне это нравится.Эта мысль ударила её сильнее всего.

Михаэль удержал её, не дав упасть. Его ладонь легла на её спину, и он притянул ее на свои колени.

— Теперь ты понимаешь, — сказал он, глядя прямо в её глаза, — что эта игра — не про наказание. Она про то, чтобы ты узнала себя. Настоящую.

Верна задыхалась. Она чувствовала, что готова на всё, лишь бы он продолжил. Что она сама будет просить, умолять, лишь бы получить от него эту награду — прикосновение, слово, признание.

И именно это пугало её больше всего.

Глава 6

Слишком явная разница: он — властный, спокойный, уверенный в себе, она — дрожащая от возбуждения и ожидания. Но именно эта неравность будоражила её сильнее всего. Верна ощущала, как каждая клетка её тела просит продолжения, большего, чем просто его взгляд или пальцы.

Она потянулась руками к его паху, ведомая не рассудком, а жгучей потребностью ощутить его всего. Но тут же Михаэль перехватил её запястья — легко, но властно — и завёл их за спину, удерживая одной рукой. Его движения были уверенные, бескомпромиссные, и от этого в ней вспыхнула новая волна желания.

Он наклонился так близко, что горячее дыхание обожгло её кожу. Словно невидимые оковы сомкнулись ещё плотнее.

— Неправильно, девочка моя, — голос его был тих, но в этой тишине звенела сталь. — Тебе нужно научиться просить, прежде чем делать.

От этих слов её сердце сбилось с ритма. Её охватил стыд — и одновременно дикое, сладкое возбуждение.

В следующее мгновение она почувствовала горячую ладонь на своей ягодице. Его пальцы легли плотно, властно, и резкий шлепок заставил её всхлипнуть и тут же издать протяжный стон. Весь жар внутри словно рванул наружу. Она не ожидала, что наказание будет таким сладким. Смущение и запретное ощущение слились в единое, и от этого её желание стало ещё сильнее.

— Я смотрю, тебе нравятся наказания, — усмехнулся он, его губы скользнули по её шее. Он проводил ими медленно, едва касаясь, а иногда задевая клыками. Каждое прикосновение било током, каждое лёгкое нажатие разливало дрожь по телу.

Она дрогнула всем телом, не зная, чего ожидать. В этот момент она понимала: стоит ему лишь захотеть — и он вонзится в неё своими клыками. Мысль об этом пугала… и одновременно сводила с ума.

— Не бойся, сладкая, — прошептал он, скользя языком по её коже, оставляя влажный след. — Я не буду тебя пить… по крайней мере не здесь.

От этих слов её накрыло волной. Пелена страсти застилала глаза, и Верна, почти не отдавая себе отчёта, прижалась к его паху сильнее, всем телом, всем лоном. Это было чисто инстинктивное движение — тело требовало близости, требовало завершения.

Ещё один шлепок по её ягодицам — звонкий, горячий — и с губ сорвался новый, громче прежнего стон. Она изогнулась в пояснице, чувствуя, что больше не может сдерживать себя. Её жажда становилась невыносимой.

Он прихватил её за горло, чуть сжимая, заставляя смотреть прямо в его глаза. В этом взгляде было всё: власть, сила, и обещание награды — но только если она покорится до конца.

— Сначала попроси, — произнёс он низко, его голос вибрировал внутри неё.

Слова рвали её на части. Ей было стыдно, невыносимо стыдно. Но стыд уступал место жажде. Она с трудом собрала дыхание, губы дрожали, когда она заговорила:

— Дай мне… я хочу поласкать тебя, хочу, чтобы… чтобы ты вошёл в меня.

Эти слова были как прыжок в пропасть. Никогда ещё она не позволяла себе быть такой откровенной. Никогда не унижала себя признанием в желаниях. Но сейчас стена гордости рухнула. На её месте осталась только страсть.

Михаэль наклонился