Ветвь Арутты - Елена Кароль

он окончательно не завалил меня неоспоримыми аргументами. — И всё же я не верю, что они зло во плоти. Белая была весьма не прочь пообщаться, пока вы не начали там грохотать в подвале. Сестрой меня назвала…

Я криво усмехнулась, прекрасно понимая, как несерьезно это звучит.

— А я и не утверждаю, что они зло. — Кирьян тяжело вздохнул и решительно сел. — Необходимо расследование и допрос. Не имея четких фактов на руках, мы можем лишь предполагать, а дело это неблагодарное. Будешь вставать или ещё полежишь?

— Буду.

Так как наш багаж должен был прибыть лишь ближе к обеду, мне пришлось втискиваться во вчерашние брюки и рубашку, но сегодня меня никто не торопил и про нижнее белье я не забыла. Заплетаться пока не стала, зная, как нравятся Кирьяну мои распущенные волосы, ну а босые ноги — это уже моя слабость.

Убедившись, что демону не нужна моя помощь и он решил обойтись лишь брюками, не став мучиться с рубашкой, спустилась вниз первая, помахала рукой уже не спящим парням и заглянула на кухню, где уже вовсю кашеварила подошедшая кухарка. Она стояла ко мне спиной и что-то негромко напевала себе под нос, поражая статью и мощным разворотом плеч, почти как у ловчего, на фоне чего зеленая косынка, повязанная кончиками на лбу, выглядела совсем комично. Смущенно кашлянула, привлекая к себе внимание, чтобы уточнить, что у нас на завтрак, и когда женщина грозно обернулась, крепко сжимая в руках мощный тесак, даже отступила на шаг.

— Здрасьти… — попыталась улыбнуться.

— Ох, батюшки мои! Багиня! — всплеснула руками орчанка, кажется позабыв, что у нее в руке нож. — А вы чегой-то тут делаете?

— Живу, — я еле сдержала смешок, уже догадавшись, что меня спутали с Белой. — А вы?

— Дык… — она растерялась. — Готовлю…

Орчанка обвела рассеянным взглядом кухню, словно не совсем осознавала, где находится, после чего её внимание остановилось на чем-то, что находилось за моей спиной, и она вполголоса пробормотала:

— Это ж как так-то… А любимый ваш как?

— Я её любимый, — сурово припечатал Кирьян, подошедший следом абсолютно не слышно и сейчас стоящий позади меня. — А с вами, бонна Вильба, нам стоит побеседовать прямо сейчас. Пройдёмте в гостиную.

— Как сейчас⁈ В какую такую гостиную⁈ — резко переполошилась орчанка и метнулась взглядом к плите, где уже вовсю что-то жарилось и шкворчало. — Никак сейчас нельзя, господин хороший! Завтрак у меня!

Хмыкнув так, что сразу стало ясно — полковник всё отлично понял и утроил бдительность, демон прошел к окну и сел на стул, жестом подозвав меня к себе. Уверена, он специально усадил меня к себе именно на правое, не раненое бедро, тем самым показывая кухарке, кто мой любимый, но я не стала портить ему игру, хотя пока и не совсем её понимала. Бедная бонна… Наверняка считает меня падшей женщиной.

Следующие минут десять орчанка и впрямь частенько на нас косилась, не в силах полностью сосредоточиться на готовке, и если Кирьяну доставались изучающе-пытливые взгляды, то мне сплошь осуждающие.

Да, тяжела жизнь подсадной утки… Хорошо, что я бревно!

— Готово, господин хороший, — наконец буркнула бонна Вильба, выключая плиту и запаривая свежий чай. — Спрашивайте.

— Этьен! — первым делом крикнул Кирьян и когда дроу появился в дверях кухни, приказал: — Проверь еду и, если в порядке, садитесь завтракать.

— В каком-таким порядке⁈ — возмутилась орчанка, багровея прямо на глазах. — Этой вы чегось себе удумали⁈ Чтоб у меня, да не в порядке⁈ Да у меня зять столуется и ни разу жалоб не было! Да у меня…

— Бонна Вильба! — Я поспешила вмешаться, здраво полагая, что ко мне она прислушается охотнее, чем к мужчинам. Так и вышло. Только услышав обращение, орчанка резко выдохнула, повернула голову ко мне и попыталась даже улыбнуться. — Кирьян не желал вас оскорбить. Пожалуйста, успокойтесь. Нам действительно надо поговорить. Присаживайтесь…

Сама я встала, чтобы не нервировать её ещё больше, и указала на свободный стул. Этьен за её спиной ловко проверил еду магией, удовлетворенно кивнул и, позвав на помощь Зуя и Шенга, начал споро носить кастрюли-сковородки и кружки-тарелки в гостиную, чтобы не мешать нам.

— Вам скажу, — вдруг надулась орчанка, когда я уже была готова внимать и запоминать. — Ему — нет.

И сердито мотнула головой на демона.

Кир выразительно приподнял бровь, сурово складывая руки на груди, смерил кухарку суровым взглядом, но она ни капельки не прониклась. Даже наоборот, намеренно отзеркалила его позу и с вызовом усмехнулась.

Я на всё это представление закатила глаза, но первая призвала себя к порядку, и спросила:

— Бонна Вильба, почему вы называете меня богиней?

— Как это? — резко растерялась женщина, мгновенно забывая о демоне и фокусируясь на мне. — Вы ж багиня!

Мысленно хихикнула над её произношением, но увидела, как Кирьян просит склониться к нему, а когда это сделала, услышала на ухо рад вопросов, которые следовало задать. Кивнула, что всё поняла, выпрямилась и улыбнулась орчанке, на лице которой застыло выражение тотального подозрения.

— Бонна Вильба, вы ошиблись. Мы с Белой действительно очень похожи, но я — не она. Меня зовут Есения и я дитя арутты.

— Ну дык багиня жеж! — охотно закивала орчанка, расплываясь в расслабленной улыбке, словно я наконец объяснила ей то, что так нервировало женщину. — Ох, слава ж мирозданьицу! Теперь в нашем городе ажно две багини! Вот удача-то!

Беспомощно переглянулась с ловчим, который нагло прятал ухмылку в кулак, сердито поджала губы, снова посмотрела на умиляющуюся кухарку… и тяжко вздохнула. Нда, как-то не так я себе всё это представляла.

— Бонна Вильба, давайте по порядку, — я старалась говорить строго и со значением. — Почему вы упорно называете меня богиней?

Ну орчанка и рассказала.

Оказывается, Беллочка (ну или Белая), как среди орков называли эльфийку, пришедшую со стороны Великих Водопадов, была не только возлюбленной Черного (про него орчанка упорно отмалчивалась), но и просто добрейшей души девицей: принимала у себя в шатре больных и нуждающихся, помогала добрым словом, деньгами и магией. Да такой непонятной, но мощной, что в народе её давно называли богиней, причем не только за красоту, но и за невероятную доброту и отзывчивость.

— Зверье лихое от пастбищ она нам отвадила, Збынжека моего на ноги в том годе поставила, Димашке разродиться помогла по весне ажно двойней, — разливалась соловьем бонна Вильба. — Багиня и есть!

Так до конца и не поняв, почему именно «богиня», а не «ведьма», что было бы куда логичнее, я снова задала парочку наводящих вопросов о Черном, но бонна Вильба категорически отказалась о нём говорить,