Второй сын - Эми Хармон

– К чему мне слепой лучник? – не унимался Банрууд. – Твое предложение меня оскорбляет.

– У короля и страны не бывает слишком много верных сынов, – отвечал Гудрун. – Особенно столь искусных в деле выживания.

– Я не могу обменять дочь храма. Она принадлежит своему клану.

– Она принадлежит северным землям. Ты обязан вернуть ее нам.

– Она из Лиока, – бросил король.

– Нет. Она из Сонгров. Из Тонлиса. Я сам ее спас. Много лет тому назад. – Гудрун проговорил эти слова совершенно спокойно, никого не обвиняя. А потом перевел взгляд на Гислу: – Помнишь Тонлис, девчонка Сонгр? Помнишь своего короля?

Горло у Гислы застыло, а память словно наполнилась рыданиями. Помнишь Тонлис? Она помнила Тонлис. Помнила солдат, и дым, и запах мертвых тел. Помнила все, хотя долгие десять лет старалась забыть.

Альба отыскала под столом ее руку.

– Я ее король! И она принадлежит мне, – сказал Банрууд. Голос его звучал жестко, слова сочились злобой.

– А твоя дочь? Она тоже тебе принадлежит?

Альба поморщилась, и в мыслях Гислы появилось лицо Тени. Казалось, что королю Севера известно все на свете и теперь он медленно распаляет Банрууда, раздувая тлеющие угольки.

– Принцесса Альба – надежда Сейлока. Гордость нашего народа. Но как ее отец… я обязан подыскать для нее партию, достойную и моей дочери, и нашей страны. Я возлагаю большие надежды на союз между Северными землями и Сейлоком. Союз, который принесет пользу обеим странам.

– А еще она очень красива, – сказал Гудрун. – Что за удовольствие уложить такую красотку в постель.

Даже люди Гудруна притихли от подобной дерзости и неуважения. Король Севера ждал ответа Банрууда со слабой улыбкой на губах, но глаза его смотрели твердо, а рука сжимала меч.

Но тут Альба, прямая как струна, поднялась со своего места. Она так и не выпустила руку Гислы, и та поднялась следом за ней. За ними стали вставать мужчины, и зал наполнился лязганьем стали и скрипом отодвигавшихся кресел.

– Желаю всем доброй ночи, – ровным голосом сказала Альба. – День выдался тяжелый, а завтра мы снова отправляемся в путь.

Король Севера тоже встал и склонил голову. Его люди с грохотом поднялись с мест и окружили его.

– Разумеется, принцесса. Мы вернемся к этому разговору, когда будем одни.

То был еще один удар, еще один непрозрачный намек, но и его оставили без ответа король Банрууд, ярл Берна и их воины.

Едва переставляя одеревеневшие ноги, Гисла вышла из зала следом за Альбой, в окружении стражей короля, и немыслимое пиршество с северянами завершилось.

21 шаг

– Я никогда прежде не слышала этой песни, – сказала Альба. – Песни о мужчинах.

Они лежали рядом на широкой кровати, прислушиваясь к тому, как поскрипывала вокруг крепость бернского ярла, как ветер качал за окном деревья, как шелестели ему в ответ листья. Они так и не нашли в себе сил заговорить обо всем, что произошло на пиру, и приготовились ко сну, не сказав друг другу ни единого слова. Но тишина сумела развеять первое потрясение.

– Это брачная песня, – ответила Гисла. – Ее поют на свадьбах.

– Я не бывала на свадьбе, – с тоской промолвила Альба.

Эти слова так потрясли Гислу, что она вновь смолкла. Праздник, обыденный для любой культуры, стал для Сейлока такой редкостью, что шестнадцатилетняя принцесса ни разу в жизни не присутствовала на свадьбе.

– Я и не знала, что ты не из Лиока, – прошептала Альба. – А остальные знают?

– Мастер Айво знает. Наверняка хранители это обсуждали. Раньше я боялась, что меня выгонят из храма, если кто‐то узнает. Но теперь, кажется, никому нет до этого дела.

– Все так, как говорил король Гудрун?

– В детстве, задолго до того, как я оказалась на Храмовой горе, я жила в деревушке под названием Тонлис. В Северных землях. Но то было очень давно, и я больше не северянка. Король Гудрун не имеет на меня никаких прав.

– А отец никогда тебя не отдаст.

Эта мысль не принесла ей утешения, хотя она и знала, что Альба старалась ее ободрить. Зато принцессу ждала разлука с Сейлоком.

– Меня не пугают ни король Гудрун, ни Северные земли, ни даже отъезд из Сейлока, – прошептала Альба.

– Нет?

– Нет. Но я боюсь, что никогда не увижу Байра, – призналась Альба. – Я не говорю о нем, потому что от этого слишком больно. Но больше всего на свете боюсь никогда больше не увидеться с ним.

Гисла взяла Альбу за руку. Она не стала говорить ей, что все будет хорошо. Не смогла. Ведь сама она верила, что все будет очень и очень плохо.

– Ты споешь для меня, Лиис? – В уголках глаз принцессы блеснули слезы.

– Конечно. А завтра мы поедем домой, – тихо ответила Гисла. – Тебе нечего бояться.

Пока нечего.

– Спой мне про летучую мышь, – взмолилась Альба так же как прежде, в детстве.

– Ох, Альба. Только не эту песню, – простонала Гисла.

Эту песню она петь не могла. Не сегодня. Не теперь, пока она сжимала в руке пальцы Альбы.

– Она ничего не видит, но ей не страшно, она ныряет, скользит по воздуху. Она полна радости, а крылья ее крепки. Она танцует под далекую песню, – пропела Альба. – Мне всегда так нравилась эта песенка. Как хорошо быть свободной, как хорошо, когда тебя окружают близкие. Чего еще может желать живое существо?

– И правда, чего еще? – прошептала Гисла.

– Прошу, Лиис. Прошу, спой мне эту песню. Она меня успокаивает, – продолжала упрашивать Альба, и Гисла, как всегда, уступила.

Но Альба была безутешна. Ее мысли заполняла одолевавшая ее печаль. Гисла держала ее за руку, пела для нее и потому никуда не могла от них деться.

Шестилетняя Альба сидела у Байра на плечах. Раскинув руки в стороны, она словно летела по воздуху, и ее длинные волосы летели следом за ней. Байр бегал по замку, развлекая ее. То были радостные воспоминания.

– Байр обещал мне, что вернется! – воскликнула Альба, когда Гисла допела. – Он обещал.

– Тот, кого я любила, когда‐то обещал то же самое, – сказала Гисла.

– И что случилось? – Альба задала свой вопрос так, словно боялась услышать ответ. Словно уже его знала.

– Он так и не вернулся. – Вернулся только теперь. Но правда ли он вернулся?

– Почему? – с тоской в голосе спросила Альба.

– Не знаю. Не все обещания… можно выполнить.

– Боюсь, это так, – прошептала Альба. – Но… ты злишься?