Истинные (не) изменяют в марте (СИ) - Мария Самтенко

исчезает. Нападающих на него гигантских сноваргов он разрубает на бегу – меч явно не простой, можно даже в глаза не целиться – а на славные зачарованные кустики шиилы он просто не обращает внимания. Они не могут прокусить его доспех и просто ломают зубы, пока Февраль не переломит тонкую как прутик шею.

А ледяные великаны стараниями Майруса и Октября вообще закончились.

Так что основная проблема сейчас – это демон, ведьма, летающие орны – но я их выцеливаю по одному – и все-таки сноварги.

Аделине и Валлафару, очевидно, не очень нравится отсиживаться за окнами в ожидании арбалетного болта. Какое-то время они стараются не высовывать, очевидно, остро переживая то, что магия тут не поможет – это позволяет нашим подобраться поближе.

А потом они ожидаемо начинают стрелять чем-то дальнобойным в меня. Ветвистая молния вырывается из окна, летит – почти плывет – ко мне.

– Март, в сторону, береги…

Бросаюсь прочь, не выпуская из виду молнию – и вижу, как она входит в землю в десяти шагах от меня.

Ослепительно-яркая вспышка.

– …глаза, – договаривает Фридмунд. – Глаза береги!..

Он, кажется, понял раньше меня. Но поздно. Я опасался попасть под удар и не додумался отвернуться, даже глаза не закрыл.

Идиот.

Мир на секунду становится черно-белым. А потом начинает блекнуть. Медленно, но неотвратимо.

Что это, заклинание или травма? Уже не важно. Похоже, скоро я вообще перестану что-то видеть. Вскидываю арбалет, и, удержавшись от прощального выстрела в окно, возвращаюсь к пернатым целям. Надо добить их и потратить болты.

И слышу призывный вой. Новая пара сноваргов идет на меня из ближайшего леса. Вдвоем.

Пока еще далеко, но я уже готовлюсь сначала стрелять по глазам, а потом отбросить арбалет в морду, как только он станет бесполезен. Я, конечно, могу стрелять на голос, но у нас пока вопят только шиилы и Фридмунд.

Нет. Плевать на сноварга, успею. Сначала эти летающие уроды. Их всего два осталось.

Теперь один.

Ноль.

Последний болт в арбалет заряжаю почти на ощупь. В глазах туманная муть. Куда бы… о! В башне вспыхивает огонь, вычерчивая контуры отражающей чью-то магическую атаку мощной рогатой фигуры. Валлафар! Стреляю уже почти не целясь, и фигура дергается в сторону, но не падает – увернулся. Еще бы, я же почти ничего не вижу.

Так, теперь сноварги… слишком близко! Тяжелая туша в прыжке сбивает меня с ног. Бью бесполезным арбалетом по морде, меч вытащить из ножен уже не успеваю, зато в падении дотягиваюсь до кинжала в сапоге. Удар наотмашь, куда дотянуться, и волк хрипит, сдыхая на мне.

Выползаю из-под тела, но не успеваю подняться – второй, незамеченный сноварг бросается, впивается зубами и получает удар кинжала под челюсть. Тоже мертв.

Выдыхаю. Адреналин отступает, наваливается усталость. Болит бок. Стоя на четвереньках, прижимаю руку – мокро. Кровь? Или просто растаявший снег?

Не рассмотреть. Почти ничего не вижу. Опираясь на руки, пытаюсь встать… и дергаю головой назад, ощутив ладонями дрожь земли.

Сзади приближается огромное, грузное тело.

Последний ледяной великан. Он что, опоздал ко втыку от Майруса? И что с ним делать? Тут арбалет без болтов не помощник, а мечом из позиции «лежа» только ледяную крошку выбивать. Надо встать.

Подняться не успеваю. Отползаю, неловким движением вытаскивая из ножен меч… и чувствую, как что-то впивается в раненый бок. Наугад отмахиваюсь мечом – шиила. Вроде сдохла. Но как же больно…

Надо встать. Надо. Сил только нет. Пальцы на рукояти меча разжимаются.

Свет в глазах окончательно гаснет.

Предпоследнее, что я вижу – омерзительная рожа ледяного великана. Ухмыляющаяся. Довольная. Приближающаяся.

Последнее – Фридмунд, выскакивающий откуда-то сбоку и бросающийся между мной и чудовищем.

А потом все – темнота и снег под щекой.

***

Темно.

Холодно.

Больно.

Я ничего не вижу, но чувствую, как меня волокут по снегу. Слышу хриплое, тяжелое дыхание. Пытаюсь понять по запаху, кто это.

– Фридмунд?..

Голос Февраля мрачно сообщает, что битва еще не закончилась. И что у Августа, Дариуса, внезапно пробудились спящие – и поэтому не заблокированные Адаленой – силы ледяного дракона, и стало как-то полегче. И что сейчас Февраль дотащит меня до ближайшего куста и помчится сражаться дальше. А чтобы в отключке меня никто не подрал, он пришлет Июля. Тот все равно не сказать чтобы отличается эффективностью на поле боя, но от парочки сноваргов уж отобьется. А потом до меня доберутся и целители.

Главное, чтобы я за это время не сдох.

Надо же. Я серьезно недооценивал Февраля. Кто мог знать, что именно он сориентируется первым и проявит таланты не только воина, но и военачальника?

И именно поэтому он должен быть на поле боя, а не спасать сейчас мою шкуру. Затаскивая в кусты и охраняя от всяких сноваргов, шиил и прочего.

– Спасибо. Ты нужен там. Иди.

Февраль останавливается, его пальцы разжимаются. Слышу, как он резко разворачивается на каблуках, потом свист стали, нечеловеческий то ли вой, то ли всхлип – и в ноздри бьет запах волчьей крови. Пытаюсь нащупать последний кинжал под плащом. Кое-как удается достать и стиснуть в пальцах.

Снова скрип снега и звук дыхания Февраля. Что он делает? На меня падает тяжелая горячая туша. Не вижу, но догадываюсь по запаху, что это мертвый волк с распоротым животом. Фридмунд помогает мне вытащить руки из «объятий» и коротко, резко говорит, что запах волчьей крови должен перебить запах моей, и твари Эббарота не станут нападать. Но где этот демонов Июль?! Только что был где-то тут!

Он что, всерьез собирается дождаться Июля? Не может оставить меня? Да боги и демоны, Февраль нужен там, а не здесь!

Выдыхаю сквозь зубы:

– Иди. Продержусь. Нападут – брошу кинжал на звук.

Долгую секунду Фридмунд колеблется. Вот они, воины. Принципы, дери их. Но как же хорошо, что это я валяюсь в сугробе ослепший и раненый, а не Фрид. И решать не мне.

– Будешь кидать, Июля мне не убей, – хрипло выдыхает Февраль.

Я на секунду ощущаю пожатие его липких от крови пальцев поверх моей руки, сжимающей кинжал. И слышу тяжелые, но стремительные шаги – туда, откуда доносятся звуки боя. Кажется, Уллер пытается наверстать потерянное из-за меня время.

Странно, но вокруг меня так тихо. Кажется, что горячая кровь сноварга смешивается с моей, все еще текущей из ран. Где-то там, на фоне, Февраль снова принимает командование боем. Его резкий, громкий голос слышно даже отсюда, а