Гарвардский баг (СИ) - Вольная Мира

Ну да и класть.

Я сначала просто сбавила темп, потом перешла с бега на шаг, тянула мышцы рук и спины, пока шла назад к дому. В парке сегодня было на удивление пусто, с неба моросило что-то мелкое и мерзкое, похожее на водяную пыль, дрожали в лужах огни фонарей, где-то за спиной лаяла чья-то псина.

Было тихо.

Я убавила громкость в ушах, думала о том, что делать завтра.

В офис надо ехать однозначно, разобраться с файлами и документами. Обговорить все с Ястребовым еще раз, перераспределить нагрузку и пересмотреть приоритеты.

Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, что не замечала почти ничего вокруг, не обращала внимания на редких прохожих, не реагировала на звуки.

И расплатилась за это у выхода из парка.

В правый бок вдруг прилетел удар, мощный, совершенно неожиданный и очень болезненный. Меня отшвырнуло в сторону и протащило по земле, левую руку и плечо ожгло, будто крапивой, дернуло колено. А через миг сверху навалилось что-то тяжелое, душное и вонючее. Не что-то, кто-то… Какой-то мужик. Он не говорил ни слова, не издал ни звука. От него воняло потом, и он был в темном: в маске и кепке.

Действовал очень быстро.

Перевернул на спину, схватил рукой за горло, вдавливая в мокрую землю и траву, начал шарить по телу. Его руки — тяжелые и большие, совершенно бесцеремонные, сильные — принялись ползать по моим бедрам. Сжимали, трогали, ощупывали.

Когда он задел живот, я наконец-то пришла в себя, начала брыкаться, дергаться, попробовала его укусить, поцарапать, остановить. Растеряла мгновенно все знания и умения. Мужик был тяжелее меня килограмм на пятьдесят, давил бетонной плитой, и отстранить его от себя хотя бы на сантиметр не получалось. Он слишком крепко сжимал горло, поэтому вместо крика из груди вырвался какой-то хрип. А урод полез к ногам, потом к груди, совершенно никак не реагировал на мои попытки выбраться. Энджи что-то тараторила в уши, но из-за гула собственной крови я ее почти не слышала.

А мужик двинулся выше по моему телу, как-то странно и лихорадочно ощупывал. Очень быстро. Все происходило очень быстро, и он тоже двигался быстро, хотя мне так не казалось, потому что кислорода не хватало, потому что единственная мысль, которая стучала в башке, вырваться и… понять кто это. Я больше не пробовала кричать, просто старалась дышать, просто дергалась, тянула время в надежде, что кто-то пройдет мимо.

Опять попыталась поцарапать урода или укусить, потянусь к лицу, попробовала содрать перчатку с той руки, что держала меня за горло.

Он разозлился, сжал пальцы крепче, приподнял за шею и приложил головой о землю. Резко, больно, жестко.

— Не дергайся, сука. Придушу, — пробормотал мне в лицо.

Перед глазами все поплыло, стучало болезненно в горле сердце, сдавило виски.

А мужик шарил и шарил по моему телу, словно что-то искал, шипел, кажется, что что-то невнятно шептал, дышал громко, прижимал к земле.

Моим пальцам удалось проскользнуть под резинку перчатки как раз тогда, когда его рука вытянула из внутреннего кармана куртки мой телефон. Он быстро спрятал его за пазухой и еще крепче сдавил горло. Захват был такой сильный, что даже сквозь его перчатку я ощутила, как короткие ногти впиваются в шею.

Я задергалась сильнее и наконец-то поцарапала гребаную руку, с силой вжала собственные ногти в запястье, смотрела в темные глаза не отрываясь. Чувствовала, как поддается плоть, ощущала теплую влагу под пальцами.

Мужик дернулся. Вряд ли от боли, скорее от неожиданности.

Снова приложил меня головой о землю, выругался. А потом вдруг вскочил на ноги и через несколько секунд скрылся в темноте парка.

Сука.

Я лежала на земле, и смотрела в вечернее небо, в башке было настолько пусто, что аж звенело. Могла только чувствовать — боль в шее, воздух, раздирающий легкие, холод и сырость.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы отдышаться, чтобы мозги снова начали работать, чтобы прогнать удушающий приступ паники. Тело било дрожью, ужасно саднило горло.

Но через какое-то время я все же заставила себя поднести трекер к лицу, ткнуть в экран, после коснуться пальцем единственного наушника, оставшегося в ухе, потому что второй затерялся где-то здесь, дождалась ответа Энджи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Энджи, заблокируй телефон, сохрани в домашней сети последний час трекинга и удали свои данные с телефона, — голос звучал, будто у меня туберкулез на последней стадии, казался не моим, больше был похож на мужской. И в первые мгновения я испугалась, что долбаный ИИ не отреагирует. Молчание в наушнике длилось достаточно долго, чтобы я начала нервничать. Горло драло и царапало, казалось, что руки мужика все еще его сдавливают. Дыхание было редким и частым, доставляло боль.

— Полностью, Станислава? — наконец-то отозвалась помощница, и я выдохнула с облегчением.

— Да.

— Мне нужен код подтверждения, Станислава.

— По голосу, — прокаркала я.

— Не могу, нужен код подтверждения, — настаивала ИИ.

— Линус-мой-Бог-девять-девять.

— Код принят, Станислава, — подтвердила команду Энджи. — Процесс удаления запущен.

— Ты вызвала полицию?

— Нет, Станислава, от вас не поступало подтверждающей команды.

— Хорошо. Вызови такси отсюда до ближайшего травмпункта, — говорить тоже было больно.

— Да, Станислава.

Я уронила руку на траву и еще какое-то время лежала на земле, бездумно пялясь в темное небо, ощущая капли дождя на лице, приходя в себя.

Поднялась, только когда Энджи сообщила, что тачка приехала. Таксист на меня смотрел как на призрак капитализма, но о чем-то спрашивать не решился, видимо, правильно сопоставив мой внешний вид и конечный пункт назначения.

Снятие побоев, справки, забор биологического материала из-под ногтей, предложение поговорить с психологом, проверка на сотрясение… Все это заняло просто какую-то прорву времени, и назад из медпункта я чуть ли не выползла. Доехала на такси до дома, по дороге все-таки вызвав полицию, и только в квартире, стащив с себя грязные, промокшие и провонявшие вещи, позволила расслабиться.

Я только заканчивала отмывать с рук грязь и собиралась шагнуть в душ, когда Энджи сообщила, что под моей дверью гости.

Быстро они…

Я ругнулась и поплелась открывать, прощаясь с горячей водой еще на какое-то время.

Вот только на пороге стояли не менты, а Ястребов. И счастливым он совершенно не казался.

— Что ты здесь делаешь? — спросила, застывая на пороге. Говорить было все еще больно, голос звучал хрипло и натужно.

Ястребов выглядел странно, непривычно. В спортивных штанах и толстовке, в немного растрепанных темных прядях сверкали капли дождя, слишком пристально на меня смотрел. Неуютно. Единственное, что было сейчас прежним — холодный взгляд.

— Получил уведомление о блокировке твоего телефона, — ответил Игорь, тесня меня в коридор. И, не дав даже обдумать его слова, вдруг склонился, обхватил подбородок пальцами, заставил поднять голову, отодвигая ворот халата. Прикосновение почему-то опалило, мужские руки были очень горячими.

Я застыла перед Ястребовым, не в силах ни пошевелиться, ни выдавить из себя ни звука. Только глаза закрыла, пережидая неясное головокружение. А он разглядывал мою шею и следы на ней, удерживая за подбородок, а потом вдруг ругнулся зло, как-то совершенно по-звериному выдохнул, кладя руки на плечи и отстраняя от себя. Оглядел еще раз внимательнее, пристальнее, бросил взгляд на ворох грязных шмоток у порога, на бумаги на комоде. Нахмурился.

— Рассказывай, — звучало приказом. Жестко и бескомпромиссно.

Я тяжело вздохнула и развернулась к кухне, сбрасывая с себя чужие ладони. Махнула рукой Игорю, на ходу попросив ИИ включить чайник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нечего рассказывать особенно, — пожала плечами, опускаясь на стул, следя взглядом за мужчиной и невольно напрягаясь от его присутствия на моей территории. У меня отнюдь не маленькая кухня, но Игорь вдруг занял в ней все пространство. Он стоял у посудомойки, почти касаясь меня, скрестив руки на груди, по стальному взгляду невозможно было ничего понять. И я ощутила себя пятиклассницей, оставленной после уроков. Незнакомое и неприятное чувство. Казалось, что я оправдываюсь и извиняюсь, обещаю больше никогда так не делать.