Гарвардский баг (СИ) - Вольная Мира

— Станислава? — улыбнулся я, делая окно со звонком меньше, продолжая наблюдать за девчонкой, и стараясь заглушить шепчущую в ушах совесть. Пожалуй, я сам не понимал до конца, что делаю, все еще был оглушен.

Камеру программы, в отличие от меня, Слава не включила…

И было в этом что-то извращенное. Я понимал, как веду себя и что делаю, и не старался оправдать собственные действия. Да, причина того, что я сейчас на нее смотрю — ошибка в коде, пара закорючек, которые я забыл прописать, когда несколькими часами ранее ставил ее сеть на отслеживание, но… Но закрыть окно я все еще не мог себя заставить.

Потом с этим разберусь. Как только мозг встанет на место.

— Ты еще в офисе? — нахмурилась Слава, вырывая из мыслей, огладывая кусок окна за моей спиной.

— Как видишь. Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, — нервно тряхнула девчонка головой и потянулась рукой к одному из ящиков на кухне. Выдвинула и уставилась на его содержимое, будто зависла. Что внутри я не видел, но поза, взгляд и ее молчание были очень красноречивыми.

— Станислава?

Она вскинула голову, с силой захлопнула ящик, скрестила руки на груди.

— Что с Иритой?

— Работаем. Ты в отпуске на следующие три дня, — решил я не тянуть с новостями. Вряд ли Воронова обрадуется, вряд ли не понимает, что это значит и что происходит.

— Ясно, — вздохнула она, закрыла рукой глаза, опуская голову, волосы скрыли от меня почти все лицо. Дышала медленно и глубоко. — Мне не нужен отпуск.

— Нужен, — отрезал я. — И это не обсуждается.

Повисла тишина. Слава явно старалась взять себя в руки.

— Ясно, — снова выдавила наконец. — Энджи?

— Здесь ничего не меняется, — пожал плечами. — Работай. Об остальном поговорим завтра.

— Об остальном? — нахмурилась девчонка, поднимая голову, впиваясь взглядом, очевидно, в мое лицо на мониторе. Даже через экран ноутбука я видел, какой злостью горят ее глаза. Румянец на высоких, острых скулах, сжатые в кулаки тонкие пальцы. И эта чертова футболка, натянутая на груди. На аккуратной, аппетитной груди, с выделяющимися сосками. Темные, почти черные от воды волосы, разбросанные по плечам, оказывается вьющиеся.

— Да, — тряхнул головой, сбрасывая напряжение, — нам надо решить, что делать дальше.

Воронова вцепилась пальцами в столешницу до побелевших костяшек, сжала челюсти.

— Я не… — начала она жестко, вмиг теряя всю мягкость, становясь самой собой.

— Станислава, — перебил я девчонку, — успокойся, мы во всем разберемся. А сейчас я советую тебе лечь спать. Твой обморок…

— Это просто перенапряжение. Это не повлияет на мою работу, — отчеканила она.

А мне хотелось встряхнуть ее пару раз. Видел я ее показатели.

— Три дня, — повторил. — До завтра, Станислава, — и отключился, откидываясь на спинку кресла.

Станислава стояла, вцепившись в столешницу, еще несколько секунд, стараясь справиться с собой, а потом повернулась резко, рванула на себя дверцу холодильника и вытащила бутылку вина, из того самого ящика достала пачку сигарет…

Воронова курит?

…швырнула ее на стол.

— Мудак, — прокомментировала она. Я улыбнулся.

— Станислава, — тут же очнулся ИИ — не думаю…

— Спящий режим, Энджи, — отрезала девчонка.

И через несколько минут уже сидела за столом, потягивая из бокала вино и выпуская вонючий дым в потолок. Все еще хмурая и злая.

Я тут же выключил окно программы, закрыл глаза, а через несколько минут все-таки вырубил и ноут, поднимаясь на ноги. Злясь сам на себя: и так башку из-за нее сносит и все мозги в член перетекают. Надо исправить ошибку и оставить только отслеживание передвижений и почты.

Только уже завтра, потому что голова вообще не варит, а из офиса давно пора валить.

Вот только стоило мне вырулить со стоянки, как меня ждал новый сюрприз от Энджи. Из динамиков машины вдруг раздался голос Вороновой, заставив вжать педаль газа в пол.

— Слушаю, — судя по тягучим ноткам, вино на Станиславу успело подействовать.

Я ругнулся, взял себя в руки и сбросил скорость. Телефон от резкого движения машины залетел под сидение, искать его сейчас, чтобы вырубить программу к чертям — непередаваемо хреновая идея.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Слав, я хочу поговорить, — на другом конце провода был какой-то мужик. Судя по голосу, нервный и не совсем трезвый.

— Нам не о чем говорить, Ник, — послышалось твердое в ответ. Вся расслабленность, что была еще несколько секунд назад в голосе девушки, будто растворилась.

— Слав, я вспылил и передавил, я понимаю, просто…

— Так, — оборвала мужика, Воронова, — давай еще раз, чтобы не осталось недопонимания. Мы просто трахались, Ник, и меня все устраивало. И большего мне от тебя не нужно и никогда не будет нужно.

— Мне тоже, говорю же…

— Не ври, — отрезала Воронова, а мои губы искривила улыбка. Готов был поклясться, что Станислава тоже улыбается. Холодно, жестко, так, что у ее собеседника наверняка яйца бы сжались, если бы он мог ее видеть. Слава умела ставить придурков на место и расставлять приоритеты. Вообще, к удивлению, в ее характере больше мужских черт, чем женских. По крайней мере, мне так казалось.

— Тебе нужна… жена, Ник, — все так же твердо продолжила девчонка. — Та, что будет ждать дома, готовить борщи и пироги, гладить рубашки, восхищаться тобой, зависеть, спрашивать, как прошел день. Меня подобное не вставляет. Я люблю хороший секс и свою работу. Она меня кормит и трахает, так что…

— Если тебе нужны деньги, — попробовал идиот снова что-то донести до Вороновой, и я расхохотался на весь салон, а Слава застонала вслух, — ты всегда можешь…

— Ник, — воздохнула она. — Ты не слышишь или не слушаешь меня. Я кладу трубку.

— Слава, — рявкнул парень.

— Не рычи, не заводит, — оборвала его девчонка. — Ты вообще перестал меня заводить.

— В этом ты вся, — прошипел идиот. — Ты баба вообще?

— Ну ты же трахал меня, — рассмеялась она. — Тебе виднее. Не звони больше, — и Станислава сбросила вызов.

А я надавил на педаль газа.

Так, значит, Слава? Кормит и трахает… Ну-ну.

Я помню, как увидел ее впервые, увидел и застрял в ней, увяз. Еще не желание, но что-то… слишком на него похожее. Чудовищное по своей силе. Меня никогда так не выворачивало, я никогда не увязал от одного взгляда на красивую женщину. Я сконцентрировался, сосредоточился на Станиславе так, как никогда не концентрировался даже на работе. И это осознание оглушило почти так же, как предвестник похоти.

Воронова влетела в переговорку, где я встречался со Знаменским и гендиром, в середине обсуждения бюджета для нового проекта, на первой неделе моей работы. В чем-то строгом и классическом, темно-синем, тихо и мягко стучали по полу ее каблуки, ткань облегала стройное тело, подчеркивала каждый изгиб и линию. Она двигалась быстро, но мягко и плавно, с какой-то врожденной грацией, несколько прядей цвета шоколада выбились из толстой замысловатой косы, падая на лицо, горели раздражением зелено-карие глаза, легкий румянец играл на точеных скулах.

А я залип в нее, заткнулся, не в силах отвести взгляд, застрял в глотке следующий вдох. Охренительная фигура, невероятные ноги… Безупречная.

— Не полетит, — швырнула она на стол перед Знаменским папку. — Закрывать надо и все заново начинать.

И я залип во второй раз, теперь на голос. Кошачьи ноты — тягучие, немного томные, низкие. В башке не осталось ни одной связной мысли, вообще все вымело нахер. Только член в штанах дернулся, как у подростка в разгаре пубертата.

Она оперлась о стол руками, склоняясь к Пашке, свела идеальные брови, и чертова ткань платья еще сильнее обтянула шикарную задницу. Контрольный в голову, мать его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не говори, что ты всерьез рассчитывал запускать этот трэш.

— Слава, добрый день, — поприветствовал девушку Борисыч, его голос заставил очнуться. Не закрыл бешеное желание, но напомнил о том, что не плохо хотя бы попытаться взять себя в руки. Никогда меня так не вставляло.