Аромагия. Книга 1 - Анна Орлова

и слуг мою любовь к аромагии никто не разделял. Злорадство свекра и кухарки было почти осязаемым, злость мужа – как мутный осадок на дне бутылки, и только легкий ветерок зеленого чая с жасмином – сочувствия – от Петтера принес мне некоторое облегчение. Хотя ничем, кроме молчаливой поддержки, помочь он мне не мог.

– Ну, что ты об этом думаешь? – нетерпеливо спросил свекор, не дождавшись, должно быть, ожидаемого взрыва негодования.

– Благодарю, я уже сыта, – уклончиво ответила я, откладывая салфетку. И не выдержала: – Сольвейг, будь добра, подай мне кофе в спальню.

От кухарки будто плеснуло злобной радостью – она похожа на заплесневевшее варенье, – и у меня на мгновение закружилась голова.

– А кофе нет! – сообщила она, старательно расправляя передник.

– Куда же он подевался? – поинтересовалась я, сглатывая неожиданно горькую слюну.

Сольвейг, уже не скрываясь, одарила меня широкой улыбкой:

– Ну так вы вчера сказали, что он испортился, селедкой пахнет. Вот я и выкинула. Чтобы вам, госпожа, – о, сколько яду было в этом коротком слове! – не беспокоиться и не марать ручки.

Я бросила взгляд на свекра, который явно одобрял нахальное поведение прислуги, и только впилась ногтями в ладони. Спокойно!

– Понятно, – только и сказала я. Головная боль все усиливалась. – Что ж, я буду в «Уртехюсе».

– Ты думаешь, теперь, – господин Бранд выделил голосом последнее слово, – туда кто-то придет?

И столько довольства было в его обрюзгшем лице в тот момент, что мне захотелось наброситься на свекра с кулаками.

Разумеется, я этого не сделала.

– Полагаю, это вас не касается! – отрезала я и встала. Надо хотя бы удалиться с достоинством…

Выйдя на крыльцо, я поневоле остановилась, оглушенная. Преодолеть несколько шагов до «Уртехюса» оказалось не так-то просто: ветер сбивал с ног, а вокруг меня шрапнелью взрывался град.

То ли из-за ненастья, то ли из-за пресловутой статьи в газете (не стоило и сомневаться, что эстафету Знатока тут же подхватят остальные, как это бывало раньше) ко мне в этот день никто не торопился.

Впрочем, это только к лучшему.

Первым делом я зажгла аромалампу, куда щедро накапала эвкалипта, и присела на диван, прикрыв глаза. Прохладный запах иголками колол нос, оставляя во рту привкус соли и йода, и головная боль постепенно отпускала.

Спустя полчаса я решила, что хватит прохлаждаться, и взялась за повседневные дела.

Для начала мыло. Кастилия (так называется мыло на оливковом масле) требует от мыловара немало терпения – после приготовления она должна вылежаться хотя бы полгода, поэтому запас ее никогда не бывает лишним.

Руки действовали привычно: взвесить масла, воду и щелочь, поставить стакан с водой в емкость со льдом и потихоньку, помешивая, добавлять щелочь. Ни в коем случае не наоборот, иначе смесь слишком нагреется, и посуда лопнет. Потом раствор щелочи влить в масло и мешать, мешать, мешать, пока смесь не загустеет настолько, что станет похожа на заварной крем.

Далее быстро добавить красители и ароматы и разлить в заранее выстеленные пергаментом формы. Теперь поплотнее закутать их в одеяла и поставить в теплое место. Наутро можно будет вынимать, резать и оставлять куски сушиться на месяц-другой…[27]

Это так увлекательно: смешивать, экспериментировать, пробовать, а потом, затаив дыхание, ждать, когда можно будет вынуть затвердевшее мыло и полюбоваться. Как подарок в детстве: с замиранием сердца развязываешь ленты, открываешь обертку… Бывает, результат оказывается далеким от задуманного – например, густой благородно-винный оттенок гибискуса превращается в бурую невнятицу, а бывают, напротив, неожиданно эффектные сочетания.

И лишь залив последнюю порцию, я поймала себя на том, что тихонько напеваю колыбельную. Благородная кастилия – лучшее мыло для детей…

Перепачканные едким раствором перчатки не позволяли вытереть льющиеся по щекам слезы.

По комнате гулял сквозняк из-за распахнутого настежь окна, в дымоходе завывал ветер, поэтому тихое «Можно?» застало меня врасплох.

Я вздрогнула, но, убедившись, что это всего лишь Петтер, успокоилась. Только отвернулась к формам, чтобы остроглазый мальчишка не заметил мои мокрые щеки.

В последнее время мое настроение слишком походило на свирлы[28]: хаотично намешанные цветные мазки. К тому же эти приступы слабости и головокружения… Пора брать себя в руки!

– Вы что-то хотели? – поинтересовалась я, споласкивая в тазу посуду, и поежилась от сквозняка. Техника безопасности требует, чтобы комната, где работают со щелочью, как можно лучше проветривалась, а зимой это бывает не слишком приятно. – Будьте так любезны, закройте окно. Уже можно.

– Да, – кратко отозвался Петтер, судя по звуку, борясь с оконной задвижкой. – Господин полковник приказал передать, что не успеет вернуться к обеду.

– Спасибо, – стягивая перчатки, сдержанно произнесла я. – В таком случае я тоже не буду обедать. Пожалуйста, сообщите об этом Сольвейг.

– Как прикажете.

Однако уходить он не торопился. Пришлось обернуться и, схватив первый попавшийся пузырек, уточнить:

– Что-то еще?

Слезы уже высохли, а покрасневшие глаза легко списать на едкие реактивы. Только, боюсь, Петтера это не обмануло.

– Да! – выпалил он, шагнул ко мне и вынул из кармана какой-то мешочек. – Вот. Это вам.

Мой нос безошибочно подсказал, что это было. Кофе! Превосходная арабика, в меру обжаренная и только что смолотая. Чуть-чуть корицы, немножко шоколада, капелька карамели и целое море горечи.

– Спасибо. – Не доверяя себе, я предпочла спрятать руки за спину и отвернуться, якобы заинтересовавшись огнем в камине. – Однако вам не следовало… Это слишком дорогой подарок.

Само собой, мне даже в голову не пришло, что его мог прислать Ингольв.

– Не беспокойтесь, я могу себе это позволить, – улыбнулся Петтер, все так же протягивая мне заветный мешочек. – Уннер сказала, какой сорт вы любите.

– Вам не следовало! – покачав головой, повторила я.

Ему и вправду не стоило преступать границу между молчаливым обожанием и ухаживаниями. К тому же просить совета у Уннер?! Впрочем, она ни о чем не подозревала.

Но как же отчаянно хотелось кофе!

Видимо, Петтер понял причины моих сомнений и, приняв самый независимый вид, объяснил:

– Вы же меня вылечили! Считайте это гонораром.

Я невольно усмехнулась: Локи, что за маленький хитрец!

– Это слишком большая плата за лекарство от простуды. – И, видя, как он упрямо нахмурил темные брови, добавила, протягивая руку: – Но я принимаю ее с благодарностью.

Петтер просиял улыбкой, удивительно его красящей, и осторожно вложил в мою ладонь свой дар.

Надо думать, мальчишка охотно присовокупил бы к нему и собственное сердце (он вовсе не казался излечившимся от привязанности ко мне), но уж его-то принимать я точно не собиралась. Наверное, мне не стоило уступать ему даже в малости, однако устоять перед кофе я не смогла.

– Выпьете со мной? – предложила