Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни

Ровный стук копыт наших лошадей наполнял тишину, пока я лихорадочно соображала.

— Но ты не знаешь, когда и как это началось. Это могло существовать и раньше. Может быть, оно дремало.

— Это возможно. Но Востеры потратили годы, изучая все, что могли, об этой инфекции. Они исключили основную причину.

Конечно, Востеры были в центре всего этого. И он поверил им на слово.

Знал ли мой отец? Или братство держало эту Лиссу в секрете?

Что произойдет, когда она пересечет границы? Что произойдет, когда погибнет еще больше невинных людей из-за того, что Востеры и туранцы решили держать эту заразу при себе?

— Как она распространяется? С зеленой кровью? — Потому что я была совершенно уверена, что несколько капель крови того бэарвульфа в Эшморе чуть не попали мне в рот.

— Через укус.

— Не через кровь?

Он покачал головой.

— Только через укус.

На хвосте был след от укуса мерроуила.

— Это заражает других животных? Например, собак или кошек?

— Не знаю. Насколько мы можем судить, ни одно животное, укушенное зараженным монстром, не выжило.

— А люди? Что происходит с людьми, если их кусают?

Я задала этот вопрос, но, как только слова слетели с моего языка, поняла, что у меня уже есть ответ.

Страж.

Когда он снова посмотрел на меня, в его зеленых глазах была уязвимость.

— Ты заражен Лиссой, — прошептала я.

Прижимая Эви к груди, он расстегнул манжету на своем предплечье. Манжета, которую он украсил гравировкой в знак памяти о тех жизнях, которые он отнял, чтобы не забыть.

Манжета, скрывавшая шрам.

Его кожа была идеальной, если не считать ряда белых точек в форме полумесяца. Ряд неровных зубов.

— Кто тебя укусил?

— Бэарвульф. — Он застегнул манжету, скрыв шрам. — Четыре года назад. Я носил такую же манжету. В противном случае мне бы оторвало руку.

У меня в животе образовался комок.

— Кого-нибудь еще кусали?

— Насколько мне известно, нет. Все, кого укусили, скорее всего, были убиты. Немногие выживают после нападения, если монстр не заражен.

— Ты действительно единственный?

— Насколько я знаю.

Я потерла виски, мои мысли путались. Это было намного больше, чем я ожидала. Больше, чем я могла сразу осознать.

— Что мы будем делать?

— Мы?

— Да. — Теперь я была частью этого. Этой страны.

Я взглянула на Эви. Этой семьи.

Хотели они этого или нет.

— Мы убиваем монстров. Мы убиваем их всех. Всех до единого.

И себя. Он хотел убить монстров.

Затем себя.

Он ухмыльнулся, и его высокомерная маска вернулась на место.

— Только представь, как будет счастлив твой отец, когда я умру. Ты даже можешь сказать ему, что убила меня, как он и просил. Моя королева-убийца.

Тридцать шесть

— Ч-что ты имеешь в виду?

Страж бросил на меня равнодушный взгляд.

— Кросс.

Ладно, я не очень-то умела прикидываться дурочкой. А он всегда был на пять шагов впереди.

Я не была уверена, как он узнал, что отец приказал мне убить его, но, очевидно, он знал. Либо потому, что у него был шпион в Росло, либо он догадался.

Если бы я умела врать лучше, я, возможно, смогла бы спасти ситуацию. За исключением того, что, как он заметил, я была никудышным лжецом.

— Что она с тобой сделала? Лисса? Ты поэтому так двигаешься? — Поэтому его глаза меняли цвет? Изменило ли это волшебство самой почвы Каландры, из-за которой у людей при рождении появляются искорки? Неужели Лисса разорвала эту связь, создав что-то новое?

— Она усиливает природные способности, — сказал он.

— Это делает тебя более… — Как бы это сказать? Жестоким? Агрессивным?

— Чудовищным? — съязвил он. — Да.

Монстр против монстра. Вот почему он мог убивать этих тварей.

— По дороге в Трео, в ту ночь, когда мы разбили лагерь у того утеса. Был ли гриззур, которого ты убил той ночью, заражен Лиссой? Может быть, поэтому он не боялся костров?

— Да.

— А бэарвульфы в ту ночь?

— Они были достаточно хитры, чтобы понять, что гриззур их превзошел. Я не знаю наверняка, но, возможно, это была та же стая, что напала на Эшмор. — Он рассеянно уставился на деревья. — Я должен был их выследить.

Чувство вины, которое он испытывал из-за Эшмора, было гораздо глубже, чем я предполагала. Какие еще потерянные жизни были на его совести? Скольких других он считал неудачниками?

— Ты знал о Лиссе до того, как тебя укусили?

Он покачал головой.

— Нет. Я думаю, из-за того, что меня укусили, из-за того, что я… изменился, мы начали задавать больше вопросов.

— Мы?

— Востеры. Завьер.

— И это было четыре года назад? — Я не ожидала, что он ответит. В любой момент его снисходительность к моим вопросам могла закончиться. Но пока он не велел мне заткнуться, я собиралась продолжать попытки.

— Да. Вскоре после того, как меня укусили, у меня поднялась температура. Неделю я был в бреду. Когда она наконец спала, все было нормально. Остальное пришло в норму в течение нескольких месяцев. Рана, на заживление которой должны были уйти дни, исчезла за несколько часов. Я стал лучше видеть. Лучше слышать. Я всегда был хорош в драке. Я всегда был быстрым. Теперь я еще быстрее. Сильнее.

— Это звучит не так уж и чудовищно.

Он сухо рассмеялся.

— За эти подарки, как ты их однажды назвала, приходится платить. Не только монстры жаждут крови.

Тот день в Эшморе, когда я смотрела на него и видела, как монстр внутри него оглядывается назад. Те дни, когда в его радужных оболочках отражалось серебро.

— Я теряю часть себя. Я теряю все, кроме остатков самообладания. — Когда он повернулся ко мне, в его глазах было предупреждение. — Вырваться на свободу нелегко. И становится все труднее и труднее.

Могло наступить время, когда он не сможет остановиться. Когда монстр полностью уничтожит человека.

И когда это время настанет, меня не должно быть поблизости.

— Как ты думаешь, откуда взялась Лисса, если не от крукса?

— Никто не знает.

— Даже Востеры?

— Ага. — Он покачал головой. — Но они это чувствуют. Чувствуют неправильность происходящего. Возможно, Шестеро почувствовали, что люди становятся слишком сильными. Что их монстров недостаточно, чтобы держать нас в узде, поэтому они прокляли Каландру Лиссой, чтобы мучить нас еще большим количеством смертей и крови.

У меня у самой была такая же мысль.

— Верховный жрец считает, что это может быть мутация, — сказал он. — Болезнь, которая со временем трансформировалась, становясь все сильнее и сильнее.

— И во что же ты веришь?

Он вздохнул, слегка прижимая к себе Эви.

— Что нашей первоочередной задачей должно быть остановить ее распространение.

Убив каждого зараженного зверя.

Такова была миссия Завьера.

— Почему только три охотничьих отряда? Почему не больше?

— Нам нужны воины для охраны деревень и городов. Завьер может выделить не так много людей. Его рейнджеры — лучшие, поэтому мы полагались на их силу, жертвуя численностью ради мастерства.

— А как же король? Его армия? Или то ополчение, о котором я слышала?

Он так сильно стиснул зубы, что я услышала, как они заскрежетали.

— Это не вариант.

— Почему нет?

— Это не вариант. — Его тон не допускал возражений.

Итак, король Рэмзи вышел из игры.

— Он знает о Лиссе? Король?

— Да.

Мои глаза расширились.

— Но не помогает?

Страж выгнул бровь.

Это означало «нет».

— А как насчет лекарства? — Вместо того, чтобы изгонять Лиссу из Тура, вылечите ее?

— Востеры пытались. Лекарства нет.

— Но что, если…

— Лекарства нет, — повторил он. — Все, что мы можем сделать, это очистить Туру от Лиссы. Болезнь уже распространилась на Крисент. Дальше дело не пойдет. У нас мало времени.

— Времени? — Я наморщила лоб. — На что?