Венец безбрачия - Полина Ром

что рисковала не зря, сшив одежду в стиле «family style». Как по секрету поведала мне миловидная баронесса Тёрнер, любовники при дворе его величества, желая дать знать окружающим о своём «тайном союзе», заранее договариваются и выбирают себе на одежду атласные банты одного цвета.

– Это такой милый обычай, дорогая графиня де Эстре. Вообще-то по правилам банты одного цвета раньше носили жених и невеста, уже помолвленные официально. Но вот во времена моей молодости этот обычай «украли» у молодёжи барон Персиваль де Мортамер и влюблённая в него графиня де Клер. Это было нахально – и очень мило! Ах, барон был таким повесой, и графиня Люсия просто не устояла! С тех пор и повёлся этот изысканный обычай. Конечно, не все любовники делают так, но те, кто появляется в свете часто и хочет привлечь к себе внимание, используют банты всегда.

– Получается, наши с мужем одежды нарушают устоявшиеся, но негласные правила? – уточнила я.

– Да, но... Но, дорогая графиня, ваши костюмы просто великолепны! Жаль, что в таких одеждах нельзя появиться при дворе: они красивы, но слишком просты.

***

Моё представление королевской семье состоялось за неделю до зимнего бала и оставило у меня двойственное впечатление. С одной стороны, мне было любопытно посмотреть на настоящий старинный бал, и я с удовольствием любовалась вычурными костюмами собравшихся на малый приём гостей. Оценивала вышивки, кружева и ткани, сочетание цветов в одежде и драгоценностях, с любопытством рассматривала потолочные и настенные фрески дворца и любовалась искусной резьбой по дереву.

Для меня, живущей в уютной тишине провинции, этот бал был не хуже Парижского показа мод: интересно, красиво, ярко, но всё-таки – немножечко слишком суматошно.

Попав в эту разряженную толпу, я поняла, что не зря потратила время: мы с мужем, безусловно, привлекали внимание. На нас смотрели, нас обсуждали. Я поймала и некоторое количество завистливых и недовольных взглядов. Но в целом к такому я была готова и потому не обращала внимания. Тем более что рядом со мной всё время находился Леон, и никто не рискнул зацепить нас каким-нибудь дерзким замечанием. Напротив, когда он встречал знакомых и представлял их мне, чаще всего мы получали комплимент, пусть иногда и слегка вынужденный.

Почему-то когда Леон говорил о короле, я представляла себе очень пожилого и седого мужчину в длиннющей королевской мантии, которую носят за ним пажи. На самом деле его величество оказался чуть полноватым и достаточно ещё моложавым мужчиной, думаю, в возрасте около тридцати пяти лет. Когда мы по ковровой дорожке дошли до трона и Леон представил меня, король был достаточно любезен и довольно громко сказал:

– Да вы везунчик, дорогой де Эстре! Глядя на вашу жену, я даже готов понять, почему вы рискнули нарушить мою волю.

Впрочем, сказано это было с улыбкой, немедленно подхваченной всеми важными господами, которые окружали трон.

– Что ж, граф, в качестве наказания для вас я выбираю танец, – объявил король. – На балу я приглашу вашу жену, и вы не посмеете мне отказать!

– Разумеется, не посмею, ваше королевское величество, – поклонился Леон, улыбаясь.

Меня, само собой, никто спрашивать не торопился, поэтому я стояла и тоже улыбалась, как болванчик. Впрочем, насколько я поняла по поведению мужа, ничего плохого в этом эпизоде не было. Так король выражал своё благоволение к моему мужу за грамотное и быстрое разрешение конфликта с эспанцами.

Мы ещё раз раскланялись и были отпущены с миром. Уходить до того, как его величество покинет своё место, было невозможно – это нарушало правила этикета. И потому мы с мужем неторопливо бродили по огромной зале, ожидая, пока закончится приём, и беседовали о всяких мелочах. Иногда он сталкивался со знакомыми, и мы ненадолго останавливались, чтобы побеседовать.

Между гостями скользили лакеи, одетые в красное с золотом – цвета короля, и разносили бокалы с разными сортами вина.

Леон взял с подноса два бокала и протянул один мне со словами:

– Попробуй, Софи, это розовое франкийское. Говорят, дамы находят его превосходным.

– Так и есть, граф де Эстре, – раздался очень знакомый голос, и к нам присоединился Генрих Клинген. – Моя невеста весьма высоко оценила этот сладенький и бессмысленный напиток, – с улыбкой добавил барон.

Мужчины улыбались друг другу, и я видела, как рад муж. Решив не мешать встрече, я отошла на несколько шагов и присела у стены на невысокий атласный диванчик, по счастью – свободный в данную минуту.

Сделала глоток вина, которое показалось мне не слишком интересным, и вздрогнула, потому что рядом плюхнулся запыхавшийся пожилой толстяк, недовольно выговаривающий своей спутнице:

– Как ты мне надоела, Альда! Эти бессмысленные и расточительные визиты во дворец мне уже не по возрасту…

Я подняла глаза скорее машинально, чем реагируя на знакомое имя. Передо мной стояла моя сестрица в вычурном платье из золотой парчи, украшенном тёмно-фиолетовыми атласными бантами, и точно такие же банты были на штанах сопровождавшего её кавалера. Эти ленты облепили не только его камзол, но и были нашиты сбоку на манжеты коротких чёрных бриджей.

Глава 60

Я подняла глаза скорее машинально, чем реагируя на знакомое имя. Передо мной стояла моя сестрица в вычурном платье из золотой парчи, украшенном тёмно-фиолетовыми атласными бантами, и точно такие же банты были на штанах сопровождавшего её кавалера. Эти ленты облепили не только его камзол, но и были нашиты сбоку на манжеты коротких чёрных бриджей.

Альда узнала меня и несколько секунд мы обе растерянно молчали, не зная, как обозначить наше родство, а главное – стоит ли это делать. Но тут на беду ко мне подошёл мой муж. Даже не взглянув на сидящего рядом со мной толстяка и парочку перед ним, Леон заговорил:

- Софи, Генрих пошёл за своей невестой и её матушкой. Он хочет представить нам их.

Леон протянул мне руку, чтобы помочь встать, и я уже видела барона Клингена, сопровождающего двух женщин: пожилую расплывшуюся матрону и миловидную девушку-блондинку дет двадцати. Я начала вставать, но тут зазвучал нежный голосок моей сестры:

- Барон Тенгер, как я рада вас видеть: вы так внезапно исчезли после свадьбы с моей сестрой, что мы с матушкой предполагали самое худшее!

Ситуация сложилась – хуже не придумаешь…

Дойдя до нас Генрих