Крайние меры - Хелен Харпер

— Что ещё он тебе сказал?

Мэтт пожимает плечами.

— Немного. Он хотел знать, почему я произнёс твоё имя, когда проснулся, — его улыбка становится блаженной. — Ты пела песню Bee Gees, и я хотел послушать ещё. Я хотел, чтобы ты пришла и спела ещё.

У меня ужасный певческий голос. Во мне зарождается симпатия к этому крупному, мускулистому бывшему солдату.

— Мэтт?

— Да?

— Если бы я попросила тебя прямо сейчас отжаться двадцать раз, что бы ты сделал?

Это риторический вопрос, но Мэтт относится к нему иначе. Он спрыгивает с кровати и падает на пол, чтобы начать отжиматься. Он доходит до трёх отжиманий, прежде чем я в ужасе останавливаю его.

— Я могу продолжать, Бо. Я сделаю столько, сколько ты захочешь.

Испытывая отвращение к себе, я отворачиваюсь. Щупальца заклинания пассивности проникли в его психику. Как бы сильно он мне раньше не нравился, сейчас меня переполняет жалость к его состоянию. Он ведёт себя как ребёнок с повреждённым мозгом. Интересно, поправится ли он когда-нибудь.

Монсеррат очень добр, когда я натыкаюсь на него несколько минут спустя, убегая из комнаты Мэтта в свою. Похоже, он искал меня, потому что у него нет привычки бродить по коридорам для новобранцев. Трудно не заметить, как у меня защемило сердце при этой мысли. Я тут же списываю это на раздражающие побочные эффекты от того, что он лично обратил меня, и быстро подхожу к нему, чтобы выразить своё беспокойство по поводу состояния Мэтта. К сожалению, на меня внезапно накатывает волна головокружения, из-за которой я пошатываюсь и падаю. Монсеррат молниеносно протягивает руку, ловит меня прежде, чем я ударяюсь о землю, и прижимает к своей груди. Моя макушка едва достаёт ему до подбородка.

— С тобой всё в порядке?

Я высвобождаюсь из его объятий. Он не сопротивляется.

— Я норме, — мне неловко казаться такой слабой.

Монсеррат смотрит на меня со смесью сочувствия и разочарования, затем открывает рот, чтобы что-то сказать. Внезапно он снова закрывает его, оставляя меня в недоумении.

— Хорошо, — не сказав больше ни слова, он поворачивается и уходит.

Я остаюсь на месте, глядя ему вслед в полном замешательстве. Он явно чего-то хотел, но передумал. Самое неприятное, что я понятия не имею, чего он добивался.

Пару часов спустя я обнаруживаю, что брожу по извилистым дорожкам сада Монсеррат. Я смотрю на полную луну, как будто могу заставить её подняться, когда меня прерывают Урсус и Риа. Я жду, когда они подойдут ближе, и натягиваю улыбку.

— Профессор и ассистент профессора, — приветствую я, пытаясь быть обаятельной.

Выражение лица Урсуса не меняется, хотя Риа приподнимает бровь.

— Новобранец с кладезью скрытых секретов.

— Ну, они не были бы секретами, если бы не были скрыты, — бормочу я. Она не выглядит впечатлённой.

— Мы хотим знать, что происходит, — говорит Урсус, игнорируя наш с Риа обмен репликами.

Я пожимаю плечами.

— Спросите Лорда Монсеррата.

— Он весь день был на закрытом совещании с другими Главами. Это наша Семья. Ты даже не полноценный вампир, и всё же у тебя есть доступ к информации, которая необходима нам для обеспечения безопасности нашей Семьи, — Урсус делает угрожающий шаг в мою сторону. — Ты расскажешь нам всё, что знаешь.

— А если нет? — мягко интересуюсь я.

На лице Риа появляется злобная гримаса. Я могу их понять. Несмотря на свою относительно молодую внешность, они, вероятно, на протяжении десятилетий были доверенными лицами в ближайшем окружении Монсеррата. Сейчас во всех Семьях пропадают вампиры, а их держат в неведении. Но, как бы сомнительно это ни звучало, всё равно существует вероятность, что один из них или оба причастны к предательству. Конечно, не мне рассказывать им о том, что происходит. Но им, должно быть, неприятно видеть меня, полное ничтожество, рядом с их Лордом. Я бы хотела сказать им, что это просто моё невезение поставило меня в такое положение, но, судя по выражению их лиц, я не думаю, что они примут такой аргумент.

— Ты начнёшь с рассказа о том, как тебе удалось избежать жажды крови.

Я всё гадала, когда же эта маленькая деталь всплывёт снова. Я удивлена, что до сих пор это не раздувалось настолько сильно.

— Вы же эксперты, — говорю я. — Я была практически не в себе. Я не знаю, что произошло.

— Никто ещё не избавлялся от жажды крови. На самом деле, через несколько часов после её начала мы обычно даём пострадавшим кровь, чтобы привести их в чувство. Лорд Монсеррат не позволил нам дать кровь тебе, — взгляд Урсуса становится жёстким. — Почему?

От этого маленького кусочка информации я испытываю прилив теплоты к Майклу. Он, должно быть, знал, что мне будет почти невозможно пережить тягу после того, как я потеряю сознание. И всё же он держался, избегая заставлять меня пить кровь, потому что знал, что я не хочу становиться настоящим вампиром.

— И не только это, — добавляет Риа. — С восемнадцатого века не было ни единого случая, чтобы трое новобранцев продержались и не пили до тех пор, когда до полнолуния осталось меньше сорока восьми часов.

— Никки и Питер не имеют ко мне никакого отношения, — говорю я, хотя тщательно обдумываю её слова. Действительно странно, что они по-прежнему живут в странном сумеречном мире наполовину людей, наполовину вампиров. У меня есть волшебный порошок, который поможет мне; а что есть у них?

— Мы рылись в твоих вещах. Ты христианка? Вот в чём дело?

Я хмурюсь. Они рылись в моих вещах?

— Что значит, вы рылись в моих вещах?

— Ты же не думаешь, что мы просто выбрасываем вещи, с которыми вы приходите? — Урсус наклоняется ко мне так, что я чувствую его горячее дыхание на своём лице. — Почему у тебя распятие?

О, я вдруг вспоминаю, что забрала крестик Питера после того, как он оставил его во время той первой встречи с Семьёй.

— Это не моё, — говорю я им.

— Ты просто хранишь это для друга? — Риа говорит с сарказмом.

— Вообще-то, да. И какого чёрта вы роетесь в моих вещах?

— Теперь ты одна из нас. Что твоё, то и наше.

— Почему-то я не думаю, что это работает в обратную сторону, — бормочу я.

— Где деймон?

Честно говоря, я понятия не имею. Я ничего не видела и не слышала об О'Ши с тех пор, как меня завербовали. Он, вероятно, до сих пор прячется в роскошном пентхаусе Майкла.

— Кто этот Борис?

Урсус хватает меня за руку.

— Он убивал наших друзей?

Я