Замуж за незнакомца - Теона Рэй

гладила меня по волосам, шептала что-то успокаивающее, но что – я разобрать не могла.

Мисс Торвик, совершенно потрясенная тем, что узнала от правительницы, недвижимо сидела на краешке возвышения и бездумно смотрела перед собой в одну точку.

Этой ночью для всех нас жизнь стала другой. Ираина страдала и плакала совершенно искренне, искала утешения у советника – чужого человека, кроме которого у нее больше никого нет. Разве что Рио, но и он, возможно, никогда не придет в себя, и тогда у ее величества останется только советник. Узнав, что вся ее семья, включая новорожденную сестренку, погибла от руки родного человека и сама она едва не лишилась жизни в подземелье по его вине, она никогда не станет прежней. Я догадалась, что именно тогда Рио ее и спас, чем заслужил пожизненное уважение.

В свои четырнадцать Ираина Элеонор Моуд Винтори была далеко не ребенком. Невозможно пережить столько всего и остаться светлой, жизнерадостной девочкой.

Мой отец и моя мама найдут в себе силы жить дальше. У нас никто не умер, мы всего лишь остались без дома и денег, что на фоне бед императрицы – ничто. Имея большие деньги и почти безграничную власть, она была несчастнее нас всех.

Я же… Я молилась за Рио. Просила всех известных мне богов даровать ему исцеление, потому что моя жизнь целиком зависела от него.

Без него мне ничего не нужно.

ГЛАВА 25

Если у меня еще и оставался какой-то страх перед питомцами Рио, то он полностью исчез, когда мне пришлось самой искать их по всему особняку и упрашивать вернуться на третий этаж. Пока Рио находился в имперской лечебнице и его рассудок балансировал на грани безумия и нормальности, я приводила в порядок наш дом.

Мама приехала сразу, как только получила от отца письмо с просьбой вернуться в Элдервик. Родители и Лия поселились в единственной жилой спальне – той, что принадлежала нам с мужем. Я несколько дней ночевала в гостиной в окружении паутинных туннелей – мне понадобилось три дня, чтобы собрать всех питомцев наверху, а потом еще день, чтобы найти горничных, которые убрали все это паучье вязание. Отец, зачарованный ранее, пауков не видел, а вот Лия столкнулась с одним, самым крупным, на лестнице и почти сошла с ума от ужаса. Визжала так, что ее наверняка слышали в самом Ильнюсе, распугала всех пауков, и те больше не спешили показываться ей на глаза. Мама приехала как раз тогда, когда я уже увела всех тарантулов в их обитель, а служанки отовсюду сняли паутину, и ей повезло: она не только не свиделась с ними, но и не узнала об их присутствии в доме.

А вот о Люсике знали все! Сколько же нервов мне стоило провести маму, папу, Лию и всех служанок по очереди от входа до той ступеньки лестницы, на которой чары обрывались и уже не угрожали вошедшим в дом. Папа героически преодолел темноту, а от хрипов Люсика вздрогнул всего раз. Мама крепко держалась за мою руку и шагала с закрытыми глазами. Лия пыталась познакомиться с Люсиком. Расплакалась, принялась его жалеть, в кромешной темноте нащупала его ноги в кандалах и умоляла меня сходить за какой-нибудь пилой, чтобы освободить мужчину. Долго, очень долго я объясняла ей, что никакого Люсика не существует, он только в головах тех, кто переступил порог дома без хозяина.

Я потратила все деньги, что успела заработать на книгах, зато особняк был полностью готов к возвращению Рио. Окна сияли чистотой, полы блестели, от штор наконец-то не исходило неприятного запаха старости, и даже комнаты, в которых никак не спешил заканчиваться ремонт, тоже помыли. Правда, ненароком выбросили большую часть строительных материалов, так что мне предстояло извиняться перед чародеем: не уследила.

Извинюсь, хоть тысячу раз. Было бы перед кем!

Я не желала думать о том, что муж может не поправиться. Ее величество не дала никаких гарантий, да и лекарь, что наблюдал Рио, только развел руками. Менталист же клятвенно заверил, что Рио придет в себя, так как он не был под ментальным воздействием слишком долго.

Мои переживания усиливались, стоило мне только вспомнить, что Альфред не пережил допроса. Когда императрица прислала письмо, в котором говорилось о смерти ее дяди, я не поверила своим глазам. Следовало бы и самой догадаться – люди без капли магии почти не способны вынести такое, но во мне все еще теплилась надежда на его восстановление. Не из добродушности, вовсе нет! Просто я желала для него заключения в темницу или каторги. Он лишил крова мою семью (и не только) и мучил моего мужа. Убил своего брата и его жену, и новорожденную принцессу, пытался убить и вторую свою племянницу. Может быть, Альфред заслужил смерти, но, по моему мнению, его следовало бы отправить на рудники до конца жизни. Так было бы лучше, смерть – не всегда наказание, часто она для преступников лишь избавление.

В письме говорилось также, что невеста Альфреда – Селена Брамс – была заключена под стражу и сейчас дожидается казни в темнице. О ней я ничего не знала и узнавать не собиралась, но ее величество черкнула пару строк, в которых сообщалось, что мисс Брамс – уроженка деревни, которая находится на самом краю империи. Многие годы она промышляла мелким мошенничеством, пока не встретила Альфреда. Мошенничать не бросила, наоборот, это она и подала ему идею разорения богатых семей с помощью зачарованных кулонов.

В письме было еще кое-что, о чем я должна была сегодня поведать родителям и Лие.

Я вскинулась на бой часов: восемь вечера, время ужина. Лия полностью взяла на себя обязанности по готовке, и я наконец-то начала нормально питаться. Рио готовил отменно, но редко: он ел от силы раз в день, забывал, что мне нужно есть чаще, а сама я тоже не помнила, да и неудивительно: хаос, что за те полторы недели разметал мою жизнь, не способствовал аппетиту.

Я отложила книгу на столик и поспешила в столовую: жильцов в доме прибавилось, собираться в кухне мы уже не могли, не поместились бы. Лия накрывала на стол, порхая вокруг него с горой пустых тарелок в руках. Аромат тушеного мяса с пряными специями витал в воздухе, его пытался перебить аромат горячего вишневого пирога, но тщетно.

Когда мы всей семьей сели за стол, Лия сразу же принялась жевать, а вот от родителей мое беспокойство не укрылось. Впрочем, последнюю