Даниэль Зеа Рэй - Полукровка

— Понимаю. В таком случае, мы опять вернулись к тому, с чего начали.

— Нам остается только ждать очередного шага этого кого-то, кем бы он ни был.

— Да, и этого кого-то ожидает очень большой сюрприз, ведь жертва стала непобедимой…

Все прошедшие дни после короткого визита Эсты на Олманию, Стефан провел в ожидании известий от нее и Назефри. Свое свободное время он посвятил расследованию дела об исчезновении мирного олманского поселения.

Не было в этом пропавшем городке ничего особенного. Тихое место, не имеющее никакого стратегического значения и окруженное густыми лесами, оно не представляло для военных никакого интереса. Так почему же в один миг целый городок испарился с поверхности планеты со всеми жителями? Как ни искал Стефан ответов, найти ему их так и не удалось.

Тем утром он спокойно завтракал в столовой, и ничто не предвещало беды, но его видения всегда приходили внезапно, и Стефан едва ли удивился, когда очнулся с ложкой во рту, и воспоминаниями в голове о чем-то, во что он не мог поверить.

— Ваша Светлость, Вас вызывает к себе Император, — послышалось за спиной Стефана.

— Конечно, — автоматически ответил Наследник. — Сейчас иду.

Глава 33

— Ну, здравствуй, Ромери.

— И тебе того же, Фуиджи.

— Насколько я понимаю, мои дети и жена нашли приют в твоем доме?

— Того, что предсказано, мы не в силах изменить. И ты всегда это знал.

— Знал, но думал, что смогу обойти.

— Почему ты боишься ее, Фуиджи?

— Эсту? Ты и сам должен знать, почему.

— То, что произошло, было случайностью. И в этом не было вины Аделаиды.

— Но он погиб, Ромери, а она родила ее и не стала бороться за свою жизнь.

— Ты ведь и сам знаешь, что Хозяин не может жить без Повелителя. Это — одна сущность, одна энергия. Она всего лишь потянула время.

— Ты призвал остальных?

— Конечно. Но Науб не прилетит. Сослался на то, что не перенесет перелет.

— Главное, чтобы собрались все остальные. В этом смысл.

— Надеюсь, мы успеем.

— Надейся. Теперь мы точно знаем, что проход будет открыт.

— Я до сих пор не могу поверить в то, что ты пытался их разделить.

— Кроме них есть еще пары.

— Это смешно, Фуиджи. Нельзя изменить судьбу.

— А где Зафир?

— В пути.

— Этот парень очень силен. Возможно, когда-нибудь, и он войдет в Совет.

— Не знаю, время покажет. Посмотрим для начала, как он отреагирует на то, что мы ему поведаем.

— Какая разница, как?

— Наверное, ты прав.

— Я не мог поверить в предсказание, что мой сын найдет Хозяина. Кто угодно, но только не мой сын! Я не верил до последнего, Ромери. В нем не было ничего: ни силы, как у меня, ни способностей. И вдруг, он прилетает с Олмании и говорит о том, что встретился с иными и остался жив. Тогда я понял, что у меня совсем мало времени для того, чтобы их разделить. Я сыграл на его боязни влюбиться. Получилось, только Эсту пришлось потрепать. И что? Нигия вмешалась и все рухнуло.

— Если бы твоя проделка удалась, а война все равно началась? Что бы ты тогда сделал?

— Помирил бы их. Это просто с такими, как они, ты понимаешь. Гораздо хуже таким, как я. Вряд ли Нигия простит меня, а ведь я люблю ее и не хочу потерять.

— И она любит тебя, Фуиджи. Твоя ошибка в том, что ты отгородился от нее, вовремя не посвятив в семейные тайны.

— Я не хотел лишать ее розовых очков.

— Она поймет.

— Не знаю, хватит ли мне сил пережить все это.

— Что пережить? — спросила вошедшая в зал совещаний Нигия. — И что вообще ты делаешь на Ксилусе?

— Все хорошо, — кивнул Фуиджи Ромери, и тот покинул помещение, оставив супругов наедине.

— Нигия, присядь, пожалуйста, и послушай, что я тебе скажу.

— Спасибо, но я лучше здесь постою.

Она облокотилась о стену возле входной двери и приготовилась слушать. Фуиджи не стал медлить, и начал с самого главного:

— Со дня на день начнется война. Она не будет походить на какое-то межгалактическое сражение. Все решиться в один день в одном месте, и от итогов этого сражения будет зависеть продолжение жизни нашей части Вселенной в том порядке, к которому мы все привыкли.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я один из членов Совета Всевидящих, Нигия.

Женщина закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Сколько лет они прожили вместе, вырастили двоих детей, и только теперь она узнает о своем муже то, чего не могла даже предположить?

— Ты суирянин?

— Нет. Я доннариец. Суирян в Совете семь человек, во главе с Президентом Сурии Сомери.

— А кто еще, кроме них, входит в Совет?

— Я, Науб и Ромери. Места родителей Эсты должны занять Урджин и Эста.

— Ты знал родителей Эсты?

— Ты тоже их знала. Аделаида ведь была твоей хорошей подругой?

— Аделаида? Эста дочь Аделаиды и Париса?

— Самая, что ни на есть.

— Но ты же тогда сказал, что она погибла вместе с ребенком?

— Она погибла, но Эста осталась жить.

— О, Господи! Как ты мог все это время лгать мне? Как? Ты все знал с самого начала! Татуировка Урджина, приказ о женитьбе… Зачем ты пытался избавиться от этой девочки? Зачем, если сам же приказал свершить этот союз?

— Я голосовал против этого решения. Но в Совете двенадцать голосов, и я остался в меньшинстве.

— Но, почему?

— Я боялся за него. Он — Повелитель энергий. Эста — Хозяин. И Эста черпает свои силы из всего, что ее окружает, в том числе и из Урджина. Такой же парой в свое время были и ее родители, пока во время битвы с навернийцами Аделаида не создала пространственных проход, чтобы спасти повстанцев. Для того, чтобы его закрыть, она использовала жизненные силы Париса. Она убила его, Нигия!

— Она не могла этого сделать! Она любила его!

— Не преднамеренно. Парис и Аделаида были в сопротивлении. И они использовали силу, чтобы уничтожить стратегические Навернийские объекты и подорвать силы противника в той междоусобной войне. И хотя Совет мнением большинства запретил им это делать, они все равно не стали слушать. Кто-то предал их и на базу, где они укрылись, были брошены почти все силы навернийцев. Только когда все было кончено, Аделаида поняла, что Парис не просто потерял сознание во время их бегства: он был мертв.

— Как же она с этим справилась?

— Она и не справилась. У нее начались роды и она погибла.

— Я не могу этого больше слушать.

— Нигия!

Она обернулась в дверях и посмотрела на него таким холодным взглядом, что Фуиджи захотелось кричать.

— Я не мог тебе всего рассказать.