Судьба магии - Бет Рэвис

– Люди в Источнике создали свою систему управления, – продолжает она.

Совет.

– Свои правила.

Заклинания.

– Свои традиции.

Секреты.

Она наблюдает за мной, и я чувствую, что должен извлечь из ее речи нечто большее, чем слова. Она стара, она привыкла ждать, а время все равно остановилось, поэтому я обдумываю то, что она сказала.

В Церкви тоже есть традиция. Я размышляю о прихожанах, которые читают молитвы на латыни, языке, которого они не знают, эти слова для них – не более чем механическая память.

Протестанты перевели Библию с латыни на немецкий, но этот текст был переведен на латынь с греческого и иврита, а возможно, и с других языков – сколько смысла потерялось при каждом новом переводе? Мы преклоняем колени, когда нам приказывают, мы едим, когда нам приказывают, мы следуем календарю со священными датами, которые были прежде римскими, а до этого греческими, а до этого языческими.

И все это во имя традиций.

Но в традициях есть и что-то утешительное. Мы с сестрой и мачехой плели рождественские венки. Перед отъездом в Трир в нашей деревне я прогулялся по площади, поучаствовал в танцах и наелся досыта – это одни из самых радостных воспоминаний в моей жизни. И именно на Кристкиндэмаркте я был, когда влюбился в Фрици. Свежий лебкухен дарит тепло и умиротворение. Моя сестра варит пиво по рецепту мачехи, и в каком-то смысле это позволяет ей жить среди нас, пусть ее уже нет в живых.

– Некоторые традиции теряют первоначальный смысл, – говорю я, – но не все они неправильные.

– А Перхта думала, что я должна позволить тебе умереть, – замечает Абноба, улыбаясь.

У меня кровь стынет в жилах. Нельзя забывать, что, несмотря на свою добрую внешность, Абноба – богиня. Пусть сейчас она остановила для нас время, но я не могу надеяться, что ее милосердие будет вечным.

– Традиции могут быть полезны, – произносит Абноба, кивая, словно разговаривая сама с собой. – Но когда они теряют свой первоначальный смысл… – Она поднимает глаза, и ее изучающий взгляд останавливается на Фрици. – Ты, чемпион, убедила в этом Перхту.

Фрици удивленно ахает, и глаза Абнобы почти теряются среди морщин, такой широкой становится ее улыбка.

– В лучшем случае бессмысленные традиции являются пустой тратой времени, – говорю я. – А в худшем – они убивают.

– Если традиция может убить моих детей, то они должны убить ее первыми. – Абноба пристально смотрит мне в глаза. – Не только Фрици выбрала тебя воином, Отто Эрнст.

Тяжесть ответственности ложится мне на плечи.

– Что, по-вашему, мы должны делать? – спрашивает Фрици.

Я чувствую жар. Я не вижу пламени Древа – все, что вижу, это туманное место, ведущее в никуда, – но, кажется, я начинаю чувствовать огонь.

– Вы хотите сказать, что мы должны позволить Древу сгореть? – уточняю я.

Абноба смеется.

– Я говорю, что оно сгорит, хочешь ты этого или нет.

– Значит, мир наполнится волшебством, – медленно произносит Фрици.

– Да, – подтверждает Абноба, наклоняясь к языкам пламени, которые постепенно становятся видны. – И разве это не чудесно?

– И мы все умрем? – спрашиваю я.

– О, определенно, – подтверждает Абноба. – В конце концов, в любом случае.

Страх душит меня, как туго свернувшаяся змея.

– Неужели магическое наводнение уничтожит человечество? – не сдаюсь я. – Прямо сейчас происходит апокалипсис?

Абноба делает шаг ко мне и поднимает посох, ударяя по моей напрягшейся груди. В то место, где у меня татуировка.

– Ты думаешь, это было случайностью? Ты человек, мальчик. И ты связан с ведьмой. Теперь ты испытал на себе ее магию. Что думаешь? – Она смотрит на меня, прищурившись. – Мы создали традиции, чтобы защищать, а не ограничивать. Мы научили ведьм заклинаниям и тому, как получить доступ к Источнику, потому что тогда, столетия назад, они были детьми. Детьми, у которых имелись враги, желающие причинить им боль.

– У них все еще есть враги, которые хотят причинить им боль, – шепчу я.

– Да, но они уже не дети, не так ли? – Улыбка Абнобы становится печальной. – Даже маленькая Лизель.

Я молча качаю головой.

– Хольда дала бы полную свободу. Перхта не давала бы никакой, – говорит Абноба, постукивая посохом. – Но когда тебе столько лет, сколько мне, ты понимаешь: единственное, что остается, – это позволить детям самим решать, кем они хотят быть.

28

Фрици

«Кем они хотят быть».

Я поднимаю глаза на Отто, в голове звенит от того, что сказал он, и того, что сказала Абноба, от всех высказанных слов и возможностей, которые вихрем кружатся вокруг, обещая что-то.

«Кем они хотят быть».

Кем я хочу быть?

Ответов на этот вопрос множество. Я хотела быть хорошей ведьмой. Хотела быть той, кем гордилась бы мама. Хотела быть кем-то, достойным внимания и любви. Прежде я хотела выжить, спасти кузину от хэксэн-егерей, быть в безопасности.

Я хотела и не переставала и иногда получала то, о чем мечтала, а иногда эти желания почти губили меня.

Но всегда у меня был доступ к магии во всех ее формах. У меня был инструмент, который помогал мне даже в самые мрачные, ужасающие минуты. Магия дарила мне свет, когда все становилось беспросветно-черным, свет, который я привыкла принимать как должное. Свет, которым смогла поделиться с Отто. И возможно, мы не слишком хорошо умеем использовать связь между нами, но когда я смотрю на него сейчас, вижу в его глазах те же вопросы.

– А могли бы мы?.. – Я замолкаю, облизывая пересохшие губы. – Дитер разрушил Древо. Магия не перейдет в него?

– Он попытается направить ее, – отвечает Абноба. – Но что попытаешься сделать ты?

– Магия хлынет в мир, – продолжаю я, собирая мысли воедино, – если только мы не направим эту магию куда-то еще.

– Куда-то еще? – переспрашивает Отто, и на его лице отражается сомнение. – В тебя? Ты переживешь, если столько силы вольется в тебя?

Я качаю головой:

– Не в меня. Во всех.

Его брови приподнимаются.

– Мы могли бы… мы могли бы связать ее со всеми, кто живет на этих землях, – объясняю Отто. – Каждый мог бы хранить в себе частичку волшебства, как ты и говорил.

– Все равно останется лишняя магия. – Абноба крутит посох в своих длинных пальцах. – Но разрушения от магии, вырвавшейся из Древа, значительно уменьшатся.

– Значит, это возможно? – Мои глаза расширяются. – Мы можем предоставить доступ к магии всем? Не только ведьмам?

Абноба лукаво улыбается. Она указывает на пространство между нами.

– Твой смертный может получить доступ к твоей магии. Связаться