Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара - Анна Ледова

Меня обдало водной пылью, но среди грохочущего потока я высмотрела небольшую пещерку в скале и бросилась туда, проскользнув сбоку от водопада. Слышала ли я эти голоса на самом деле? Или стучащая в висках кровь распалила воображение, вот и чудится всякое? Но что бы ни вывело меня сюда, а спрятаться за водопадом было разумно – запахи и звуки он не пропустит… Дикий рёв донёсся до меня даже сквозь грохот воды. А в просвет между потоками воды в моё укрытие влетел ярко-красный попугай. Не тот, что служил тохунге, а другой: огромный, с мощным кривым клювом, что и человеку запросто голову проломит.

– Аур-рр-рем! – закаркал он оглушительно громко. – Не скр-рроешься, аур-рем!!..

– Да замолчи ты!.. – сдавленно крикнула я, нащупав камень.

Но бросить не успела – птица уже вылетела наружу, отчаянно вереща:

– Аур-рем! Аур-рем!..

– Спасибо, те-капо, отец дэвров! – взревел Вепрь совсем близко. Добрался до водопада.

Я заметалась по пещерке – спрятаться больше негде, а мой охотник уже здесь. Сама себя загнала в ловушку, а этот предатель пернатый выдал… Сверкающую на солнце стену воды, отделявшую меня от леса, вдруг накрыла тень, и очертания у неё были страшные, нечеловеческие. Ни рук, ни головы, только огромная туша с вздыбленным загривком и оскаленной пастью… И ещё тонкий хвостик яростно метался у искажённой водопадом тени. Боги милостивые, меня что, и впрямь преследует дикое животное, настоящий вепрь?.. Тень метнулась в толщу падающей воды, а я завизжала от ужаса, зажмурившись и приготовившись отбиваться от чудовища…

…Руки мои молотили по жёсткой мокрой шерсти, а мохнатый монстр, рыча, просто подмял под свою тушу, не обращая внимания на эти нечувствительные удары. И сомкнул пасть на моей шее, чтобы не дёргалась. Шкура со зверя сползла, и под руками я ощутила разгорячённую гладкую кожу. Чуть неровную от многочисленных набитых узоров… И наконец распахнула глаза. Шкура действительно была – лежала рядом. Просто чёрная овечья бурка. И трепыхалась я не под зверем, а под кайарахи… Тот ещё перехватил мои запястья и припечатал их к камню – словно от досаждавшего комара отмахнулся. И навис сверху, тяжело дыша и страшно оскалившись. Только злобный рык на выдохе уже сменялся довольным урчанием.

У меня же сердце колотилось как бешеное, не хватало воздуха в сдавленной груди, я даже не могла пошевелиться, распластанная на каменной плите под горой мышц. Но вот он склонился ещё ниже, ноздри его подрагивали, втягивая запах загнанной добычи. О, хищник прекрасно знает этот запах: мокрой липкой испарины, кипящей от бега крови, первобытного страха жертвы перед охотником…

Чёрный Вепрь будто раздумывал: съесть добычу сейчас или чуть придушить и оставить на потом? А потом коснулся носом моего. И ещё раз: уже потёршись об него с силой. И снова… Так кот тычет мордой в обмершую от страха мышь, прикидывающуюся мёртвой. Оживай, мышка, ещё поиграем… А я, уже не думая о последствиях, ответила. Потянулась губами к его до сих пор оскаленному рту. Вепрь рыкнул, замер, но напряжённые губы смягчились, верхняя поползла вниз, стирая жуткую гримасу с лица. И я припала к ним, будто не было иного способа утихомирить зверя, кроме как лаской. Он ещё раз рыкнул: то ли недоверчиво, то ли предупреждая… А я продолжала целовать его, затаив дыхание, пока он сам не ворвался в мой рот – напористо, со вновь разгорающимся азартом…

– Будешь моей?!.. – требовательно прорычал он, с неохотой оторвавшись.

Боги милостивые, да что бы это уже ни значило, разве ещё есть сомнения!..

– Буду, – покорно выдохнула я, глядя в буйно плещущуюся синеву.

– А ты возьми, – почему-то прозвучало совсем другое.

С вызовом. Чужим голосом. Но из моего же рта. А по каменной плите пробежала заметная дрожь. И я вдруг сумела вывернуться из захвата, выскользнуть змеёй из-под тяжеленного дэвра и вскочить на ноги.

– Аар-ргх!.. Атаранги-мана!!.. – взревел Вепрь в диком восторге.

А я поняла, кто вмешался на этот раз, и это точно не было галлюцинацией. И, кажется, таким образом одарил чем-то. Или благословил. Чёрт, я снова ничего не понимаю, но и неважно. Кажется, Юн меня так однажды так уже называл: «Настоящая атаранги-мана». Знать бы ещё, кто это…

– Спасибо и тебе, Венуа, мать-земля, – прошептала я.

Я больше не бежала. Хотя знала: сейчас точно убегу. Не догонит, если не захочу. Чёрный Вепрь тоже поднялся, не сводя с меня горящих глаз. Но не подходил. И улыбался. Довольно и очень хитро. Будто не добыча недавняя перед ним стояла, а достойный… соперник? Который и вовсе может стать соратником? Только надо с ним договориться… И, кажется, он нашёл предмет для торга.

– Ты мою кровь взяла, атаранги-мана, – осторожно, боясь спугнуть, сделал он шаг вперёд. И показал на плечо, которое я оцарапала ногтями, когда думала, что отбиваюсь от зверя. – Что взамен дашь?

Не знаю, откуда взялись эти слова, но они показались мне правильными.

– Свою кровь тебе взамен подарю, кайарахи, – пообещала я и подошла к нему вплотную, заглядывая в глаза. – Возьмёшь?

– Возьму, – тихо прорычал он и потёрся носом о мой. – Этой же ночью.

А потом просто поцеловал – жадно, зарываясь руками в мои волосы и вжимая в себя.

Из леса Чёрный Вепрь вынес меня на руках. Далеко же мы успели забежать… И только в па неохотно спустил на землю, зажав мою руку в своей лапище.

– Командир, а чего духи гневались? Не поделили что? Аж землю-мать разозлили! – окликнул Вепря Хеми Барсук. И вдруг вытаращился на меня, подойдя ближе. – Да загрызи меня мой же мохнатый братец, что именем поделился… Атаранги-мана!..

Я беспокойно осмотрела себя, но нет: папанга почти не порвана, выпачканные до колен ноги мне бережно отмыл Вепрь в том же озерце у водопада, разве что волосы растрёпаны… Но дэвры на такие мелочи не обращают внимания. А к Барсуку уже подтянулись другие жители, без всякого стеснения тыча в меня пальцем. Вид у меня, наверно, был совершенно растерянный, так что Риедарс коротко хохотнул и кивнул куда-то наверх. Я задрала голову: надо мной порхали самые крохотные птички, каких мне только доводилось видеть. С ярким радужным оперением, с клювами-иголочками и длинными хвостами. Целая стайка! А одна и вовсе уселась на нос, мелко-мелко трепеща крылышками.

– Манукомихи это, – объяснил Вепрь, смеясь и обнимая у всех на глазах. –