Кошка Белого Графа - Кира Калинина

Чувствуя, что погибает, Хальфорд провалился в Небыль и увлек противника за собой. Оба тут же вернулись в свои человеческие тела, к этому моменту избитые и изломанные. А перекинуться обратно в звериные уже не сумели.

Фантум приподнял голову, прохрипел: «Ты отсек меня от Небыли», – и умер.

Хальфорд тоже потерял связь со своим волком. Это подтвердили маги из академии. Лекари сделали все, чтобы спасти его человеческое тело. Но встать на ноги бывший оборотень не смог.

– Мне предлагали взять другого волка. Занять тело, как делали фантумы, и бегать себе вволю, но я не стал. У зверя тоже душа есть. Грех это – душу отнимать. Я теперь сны про Небыль вижу. Чудится мне, там волчонок для меня растет, – тусклые глаза Хальфорда потеплели, бескровные губы дрогнули в подобии улыбки. – Вот такая моя история, девушка. Есть в ней для тебя прок или нет, смотри сама. А чтобы колдовством запереть тело в Небыли… Слышал я о таком. Тут нужна сила темных богов. Черная магия. Но это все, что я знаю.

Темные боги. От них ничего не осталось – ни имен, ни лиц, ни сказок и легенд, с ними связанных. Только проклятия. Провались ты к темным богам! Чтоб тебя темные боги унесли! Но черное ведьмовство существует до сих пор…

Когда мы с графом сели в карету, я спросила: «Если ведьма Болли служит темным богам, почему нельзя взять ее под арест и допросить? Хотя бы в вашей ловушке?»

– Потому что Болли в фаворе, а я в опале, – устало ответил он. – Потому что если станет известно, что ты оборотень в личине снежной кошки, тебя сочтут фантумом – и неважно, что Нежа светлая богиня.

«Или потому, что это сорвет ваши планы?»

Он посмотрел на меня и промолчал.

Было горько. Но теперь я многое понимала. Почему он был так суров, когда застал меня в своем сне, почему мой отец отказался делить постель с мамой, почему люди боятся оборотней… И, кажется, я догадывалась, для чего Рауд Даниш привел меня к своему наставнику. «Смирись», – вот что он хотел сказать. Быть здоровой кошкой лучше, чем увечным человеком.

Даже боги забыли обо мне. Ночь Всех Богов на носу, а ни один не спешил сообщить, что там с моей службой. Исполнена она или только предстоит?

На прощание Хальфорд посоветовал мне учиться мысленному разговору.

– Особой премудрости тут нет. Как зверье говорит промеж собой? Так и ты говори. Что зверь, что человек – все едино. Не слышат тебя? А ты говори, не тушуйся, по имени окликай. Главное, молчком не сиди. Будешь говорить, рано или поздно услышат. А еще, бывает, толчок помогает. Испуг сильный или злость.

Злиться на Даниша не имело смысла. Он и так возится со мной больше, чем должен. А молчать – только обиду копить.

И я спросила о фантумах.

Граф откликнулся с охотой. Похоже, он был рад поговорить об отвлеченном.

Так я узнала, что у фантумов был тайный союз – Орден бессмертных. Его члены придумали для себя секретный язык и набор символов. В вещах фантума-химеры, которого дорого́й ценой одолел Хальфорд, нашли старинный перстень с головой летучего змея. Крылья – знак превосходства и преодоления смерти. Поэтому все крылатые у фантумов стоят на ступеньку выше прочих.

Вернее, стояли в прошлом.

Тщательное расследование показало, что химера, уроженец Вайнора, действовал в одиночку. У него не было ни сообщников, ни семьи, ни друзей. Возможно, он был последним фантумом на свете. Грустная судьба…

Карета въехала в ворота дворцового парка. Даниш как всегда повел меня напрямик через сугробы. Я научилась не замечать его призрачного двойника, и граф тоже не обращал внимания на куклу в свадебном наряде, которая шагала рядом с ним, не оставляя следов.

Вдруг он остановился и присел передо мной на корточки.

– Прости меня, Карин.

«За что?»

– За то, что втянул тебя в свои интриги. За то, что мало делаю для того, чтобы помочь тебе. За ловушку – тогда, в первый раз. Я не хотел причинить тебе боль, я просто… испугался. Карин, ты видишь, что происходит вокруг. Так не должно быть!

Казалось, он ищет слова, чтобы сказать что-то очень важное, не открыв ни одной опасной тайны, не дав даже намека на нее. Ищет и не может найти.

В вышине холодно синело небо. Береза над нами поникла под тяжестью снега, одетые белым ветви сплелись в пушистое кружево.

– Есть способ… – медленно начал граф. – Но чтобы прибегнуть к нему, мне придется совершать вещи, которыми я не смогу гордиться. Иначе нельзя. Прошу, верь мне и не суди строго. Я лишь хочу, чтобы все стало… правильно.

Он посмотрел на снег под моими лапами и снова поднял взгляд, полный отчаянного желания быть понятым.

Таким я Рауда Даниша еще не видела.

Мне сделалось не по себе, и я спросила:

«А за снежный ком?»

– Какой ком?

«Как же? Помните, я сбежала, а вы поймали меня своей силой и катили по лесу, как снежок. Это было очень обидно. Раз вы просите прощения так, будто умирать собрались, то просите и за снежный ком».

Он слабо улыбнулся:

– И за снежный ком тоже прости.

Я посмотрела в его глаза и поняла, почему богиню зимы зовут Нежа. Если она выбрала владыкой зимы человека с такими теплыми глазами, ее сердце не может быть совсем ледышкой.

Рауд опустился на одно колено.

– Можно тебя погладить?

«Меня – это кошку или Карин?»

Было грустно и смешно: Белый Граф у моих ног, вернее лап. Майра лопнет от зависти…

Он не ответил. Медленно протянул руку, и я сказала себе: «Только не вздумай урчать». Но было поздно. Как можно не ур-р-рчать, если это так хор-р-рошо, что словами не пер-р-редать… и весь мир-р-р где-то далеко-далеко, и кажется, вр-р-ремя остановилось… М-р-р-р…

Он уже гладил меня много раз. И носил на руках.

Уйма людей меня гладила.

Но никогда в этом жесте и моем на него отклике не было столько двусмысленности.

Я чувствовала, как ласковая ладонь спускается с шеи на лопатки, проходит по спине до пояса, потом почти до хвоста – и снова, и снова. М-р-р-р…

«Ваше сиятельство!»

Рауд убрал руку. Его дурное настроение развеялось, в опаловых зрачках прыгали смешинки.

– Зови меня по имени, сколько раз просить!

Потом он вдруг