Хозяин Священной Колыбели - Настя Любимка

отвлечься на что-то другое, да хотя бы опять вернуться к реальности, не работали. Вместо обретения спокойствия я лелеял старые обиды и погружался в прошлую боль.

Я отчетливо сознавал, что это навеянное, что даже если обиды и есть в моем сердце, то они незначительны, но раздуты сейчас Зураром до небывалых размеров, оттого и ощущаются острее. На самом же деле они не влияли ни на мою жизнь сейчас, ни на поступки, которые я совершу в будущем. Я не желал мести, не желал того, чтобы меня жалели или восхваляли, или боялись без причины.

Да, я хотел быть справедливым, а не тираном, учитывающим только свое мнение и навязывающим его окружающим. Главная ценность в любом времени – прошлом, настоящем и будущем – это жизнь. В Колыбели иначе не получится.

Да и Анастейзи не поймет.

Я усмехнулся, даже негромко рассмеялся, представив себе такую картину, где я возвращаюсь к Хозяйке Священной Колыбели и заявляю, что стал жрецом Зурара, дабы нести в мир справедливость.

Не ту, о какой думает она, а ту, что навязывает Зурар. Уничтожение всего сущего ради зарождения нового – лучшего. Зарождения в перспективе, конечно, очень и очень далекой. Интересно, в какой момент моей пламенной речи про такую справедливость и такой новый мир, в меня полетит то, что окажется в руках Анастейзи? Хотя скорее, она меня в озеро окунет, чтобы все дурные мысли из головы выветрились

Мой смех становился все громче. Я смеялся, выплескивая свой гнев через смех. Так уж вышло. И, наверное, именно это стало тем самым отрезвляющим элементом.

Мне есть, к кому возвратиться, мне есть, ради кого стать лучше. Любовь – она многогранна, она разная. Взаимная и нет. Но пока существует мир, пока живы те, кого мы любим, всегда есть шанс достичь счастья.

И, кажется, я наконец понял, кто был тем человеком, кто устроил хаос в Амриарне, кто тот самый кукловод, находящийся буквально под носом. И почему Священная Пара не смогла с ним ничего сделать.

Он такой же, как и я. Тот, на кого однажды была сделана ставка богов. Тот, кто так же, как я, начал искать части тела Ахадэриана и встретился с Зураром. Вот только он не дошел до конца, приняв благословление не только Священной Пары, но и Зурара.

– Я не стану твоим последователем. И уж точно не стану жрецом. Я не был рожден для жреческого пути. Но даже если бы и родился с меткой жреца, то никогда бы не избрал тебя своим богом. Ты показал мне пороки. Но ты и сам не заметил, когда стал состоять только из них, бог, который погряз в человеческих чувствах. Я видел! Этот храм был твоим! Ты делился силой! Вам троим поклонялись люди! И не разделяли вас, понимая, что без тьмы не бывает света. И факт рождения Ахадэриана не изменил этого!

Я распахнул глаза и сделал жадный вдох, наконец избавившись от груза эмоций, в тысячу раз усиленных богом Хаоса.

– Тебя и твоей силы в этом мире стало слишком много. Я – за равновесие. Я выбираю любовь. Даже если она не взаимна…

Меньше всего я ожидал, что мой голос вдруг усилится и станет эхом, повторяющим лишь одно слово, вот только уже совсем иной интонацией…

– Если?.. Если?..

Я сбился со счета, сколько раз прозвучал этот вопрос. Но не был готов к тому, что все же услышу голос бога.

– Узри!

***

Анастейзи

Однажды я уже зарекалась лезть в бутылку [2] . Но, право слово, ситуация к этому все-таки располагала. Решение принималось быстро, и не то чтобы было рациональным. Все же Рэнди в своей жизни натворил немало бед. Пусть и под влиянием силы своего отца.

Но…

Озеро бурлило. Сердце Аха встречало нового болезного, можно сказать, с фанфарами… Ключи взмыли в самое небо, тугие спирали вихрем неслись по водной глади, и, в общем-то, складывалось впечатление, что кого-кого, а Рэндара лечить точно не станут. Радужный туман плотной стеной лег на берег… М-да…

Именно поэтому я и рассердилась. И на Озеро, и на себя.

На себя, потому что во мне оказалось слишком много неуместной жалости. Будто в какой-то момент прорвало плотину, и все, что было мной закупорено на Земле, вырвалось наружу. Я, может, и была Анестезией Падловной, но видят боги – не все время мне эта жесткость легко давалась. Я всегда помнила, ради чего и кого стараюсь. Помнила и знала наверняка, что если не отрастить зубы – сожрут, растопчут и даже не подавятся. Что если не ударишь ты, то уничтожат тебя, и бить нужно первой, на опережение. Особенно, если драки не избежать.

На Озеро – потому что нельзя делить все только на черное и белое, в мире куда больше цветов и тонов. Реальность не делится только на хорошее и плохое: у каждого поступка своя подоплека и оттенок.

И вообще, Арандиану сила, значит, лечила и не возмущалась, а мальчишку, кругом обделенного, который душу богам не отдал только из-за моей магии – отказывается.

Хватит этой поголовной несправедливости! И пусть только богам решать, кто достоин жизни, а все ж…

Но злость схлынула, и включился мозг. Возможно, как раз-таки из-за печатей и того, что Рэнди связан с менталистом не только печатями, но и кровью, Ахадэриан опасается впускать мальчишку в священные воды? Чтобы не возникло связи с Колыбелью, и главный гад не смог получить и малейшей лазейки для проникновения на мою территорию.

Логика в этом была… Вот только мне-то что делать? Дать Рэндару умереть?

Так у меня на него уже планы есть! Конечно, при условии, что он выживет после общения с Виктраном и после того, как поможет с Зураром и своим папашей. Хотя до этого ему еще дожить как-то надо…

Но как? Если Озеро отказывалось содействовать? И я бы, может, пришла к выводу, что Рэндар безнадежен, что его разум отравлен желанием силы, власти, желанием подавлять, унижать и уничтожать, но… Этого не было! Того гадостного, что до сих пор, даже после стольких ночей наказания жило в Радане, в горе-менталисте и капли не было! Я продолжала верить в то, что ему следует дать второй шанс. Чтобы он смог начать сначала, с чистого листа. Чтобы