Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья - Адриана Дари

обещала? Как только я пойму, что за ерунда происходит, тут же вернусь.

Его улыбка кажется такой теплой. Она словно делает его мягче и как-то… по-домашнему уютным. Как будто это совсем не тот циничный и жесткий дракон, который швырнул мне на кровать мешок с монетами. Или это все же он?

С чего такая перемена? Узнал, что меня должны включить в этот самый их список избранных? Да нет. Бред же.

— Ты еще пожалеешь, что попросил тебе оставить семечек!

Черт. Какую ерунду я несу. А хочется, чтобы он обнял и поцеловал. Но Тарден только касается снова моей щеки, делает несколько шагов назад и превращается в Ринга.

“Спасибо, — рычит он. — Держись драконова дерева, оно поможет Ранне окрепнуть”.

Ранне? Дыхание перехватывает, пока я смотрю вслед удаляющемуся черному дракону. Значит, это все же правда? Как мне не сойти с ума?

— Адалия! — Рина выбегает из особняка с глазами, полными паники. — Там твой мышонок! Я не знаю, что с ним!

Куда опять вляпался этот непоседа?

Глава 66. О новых вкусах

Оглядываюсь на Ринга, который уже почти превратился в темную точку, и внезапно понимаю, что хотела бы обратиться к нему за поддержкой. Ну все, похоже, попала…

Подхватываю платье и бегу за Риной, которая показывает дорогу. С одной стороны, я привыкла, что Чес постоянно находит себе приключений, а с другой — я же сама вчера отправляла его следить за Эльтерией. Вдруг герцог заметил или проникся воплями сестры и решил избавиться от мышонка?

По спине пробегает холодок, и мне становится резко не по себе. Так! Отставить панику. Сначала увидеть своими глазами проблему, а потом хвататься за ее решение.

Мы проходим особняк насквозь, выходим через двери в сад, а потом Рина поворачивает направо, к каменной стене, плотно увитой диким виноградом. Там на корточках сидит Харрис и рассматривает что-то на земле.

Он поднимает голову и хмуро смотрит на меня:

— Эта мышь может перенести опасную болезнь, — серьезно говорит он. — Давно ли вы с ней контактировали.

— Это не мышь, а Честер, — так же строго отвечаю я. — И ничего он не переносит. Дайте мне посмотреть.

— Нет! — Харрис выставляет руку и останавливает меня. — А что, если…

— Никаких если, — убираю препятствие и обхожу лекаря, опускаясь на колени около мышонка. — Эй, Чес…

Провожу пальцем по его боку, чувствуя вполне себе живое тепло, а когда дотрагиваюсь до груди, то и бьющееся сердечко. Харрис рядом со мной озабоченно бухтит, но больше не препятствует.

— Че-эс… — зову его снова и беру уже в руку, поднося поближе к себе.

Он не выглядит каким-то больным или умирающим. Он выглядит… Спящим. Честер тяжело вздыхает во сне, чуть хрюкнув, а я четко ощущаю запах вина. Что?

— Господа, признавайтесь, кто споил моего мышонка?

Я оборачиваюсь ко всем и строго смотрю.

— Адалия, да у нас и вина-то… нет, — растерянно говорит Рина. — Как мы могли это сделать?

— Да ладно, я шучу, — усмехаюсь я, чувствуя относительное облегчение. — Кто знает, как отрезвить мышонка?

— Так он… — Харрис удивленно вскидывает брови.

— Да-да, всего лишь пьян и спит, видя счастливые сны. Проспится, будем пытать, где он так наклюкался, — шучу я и передаю Чеса Рине. — Будешь отвечать за него. А пока идемте, я так и не угостила вас зловредной вкусняшкой.

Рина аккуратно прижимает мышонка к груди, и мы все перетекаем на кухню к Лире и Лидии. Последняя уже наколупала под чутким руководством Лиры миску семечек и с интересом разглядывала их.

— Давай теперь их помоем и… — тут я понимаю, что упустила из виду: — их надо бы подсушить, но это время.

Немного портится настроение: я тут всем наобещала, а сама забыла такую важную деталь!

— Я могу подсушить, — произносит Лидия, как будто немного смущаясь, и запускает легкий ветерок. — Раз уж я не по нраву дракону пришлась, так пусть магия хоть на добрых людей поработает.

— Не думаю, что тут вопрос в “по нраву” или нет, — пожимаю плечами: кому, как не мне это знать? — Вопрос в том, что не было необходимости. А так встретишь того, в кого влюбишься, там и счастье будет.

Лидия кивает, а я забираю миску с семенами и заливаю ее водой.

В общем, где-то спустя полчаса я уже стою над раскаленной сковородой, на которой лениво потрескивают семечки с солью, и деревянной лопаткой помешиваю их. Кухня наполняется пряным, дразнящим ароматом горячего подсолнечного масла, от которого текут слюнки.

Этот запах окунает меня в воспоминания. Сразу чудится деревенский бабушкин домик, старая кухня, и, кажется, становится так уютно и солнечно, что снова верится, что какие бы неприятности ни происходили, все будет только самым лучшим образом!

Спустя несколько минут семечки перестают щелкать, но я продолжаю помешивать, пока шорох при этом не становится словно шелковистым, наполненным. Аккуратно беру одну семечку. Чуть перекатываю в пальцах, чтобы остудить, и пробую очистить.

Чешуйки легко отслаиваются, а семя внутри плотное, чуть суховатая, хрустящее. На языке растекается соленый, маслянистый вкус, а аромат еще сильнее бьет в нос, уже заполняя, словно всю меня.

— М-м-м, — не выдерживаю я и озвучиваю свое наслаждение. — Кажется, можно приступать к дегустации! Только аккуратно, не обожгитесь.

Лира, которая все это время зорко следила за моими действиями и пару раз охала насчет того, сколько прекрасных цветов можно было бы вырастить, помогает пересыпать семечки в чистую миску, а потом ставит ее на стол.

В столовую мы решаем не ходить. Я провожу мастер-класс по лузганию семечек и, надо сказать, лучше всех с этим справляется господин Эндор, который присоединился к нам чуть позже.

Вот зря же Тарден улетел! Сейчас сидел бы вместе с нами и щелкал. Перевожу взгляд на лица всех остальных. Так интересно наблюдать, как сосредоточенно Рина раскрывает ноготками кожурки, как прикрывает глаза Эндор, как удивленно хмурится Лира и сосредоточенно, словно проводя эксперимент, жует Харрис.

Но ясно одно: всем однозначно нравится. Я открыла для них новый вкус, новое лакомство. И это только самое начало!

— Где я? — раздается баритон Чеса.

Мы все так увлеклись, что совсем про него забыли. Но разве он даст по-настоящему забыть про него? По крайней мере, мне точно нет, потому что я, в отличие от