Второй сын - Эми Хармон

– Все это время – все эти годы – ты говорила со слепым юношей… а вовсе не со слепым богом.

Она моргнула, не отрицая и не подтверждая его слова.

– Признаюсь, в последнее время я насмехался над твоей находчивостью… ибо сердце мое не болело из‐за тебя.

– Разве оно должно было болеть, мастер?

– Считаешь меня бессердечным?

Он не колеблясь отослал Хёда прочь из храма. Я буду спать спокойнее, когда он уйдет.

– Хранитель пещеры… Арвин… многое мне поведал, когда я велел снять с него колодки. Он верит, что ты ведьма.

– Я никогда этого не отрицала.

Айво фыркнул.

– Он твердил, что ты запудрила всем нам мозги. Но я не верю всему, что он говорил. Он и сам не в своем уме. Он не поблагодарил меня за милосердие, которое я ему оказал. К тому же я отчасти виню его в том, что стало с твоей рукой.

– Он не слишком пострадал?

– Я видел, как он своими ногами вышел за ворота. Уверен, что он покинул гору и встретился со своим учеником.

Она боялась, что Арвин не сумеет отыскать Хёда, и была признательна даже за эти обрывки новостей.

– Арвин говорил, что море тебя выбросило на берег и ты зачаровала юного Хёда. Говорил, что это он привел тебя к Лотгару, – осторожно прибавил Айво.

Она кивнула, и Айво глубоко задумался.

– Это песни? Ты говоришь с ним через песни? – мрачно спросил он.

Она не стала уточнять, о ком он ведет речь. Ей был известен ответ.

– Не знаю. Он… больше не говорит со мной.

– Не знаешь… или не хочешь мне рассказать?

– Не знаю, – повторила она.

– Я хочу тебе верить. Но ты уже обманывала меня.

Она задумалась над тайной, которую хранила, и поняла, что хранить ее больше не было смысла.

– Прежде чем я покинула Лиок, он вырезал у меня на ладони духовную руну. Такую же руну он вырезал у себя на ладони. Когда я пела, он меня слышал, – тихо сказала она.

Ее слова потрясли верховного хранителя. От изумления он разинул рот и сразу стал походить на птенца, которому вот-вот принесут червячка.

– Он использовал духовную руну?

– Да.

– Это запрещено. Это… запрещено. Как… как он… Это запрещено! – забормотал Айво, а потом ударил посохом об пол, но теперь его гнев уже мало что значил. – Покажи, – прошипел он.

Шагнув к его креслу, она разжала изрезанные пальцы и показала ему свою ладонь. При виде следа, оставленного звездой королевского амулета, Айво поморщился. Но рука больше не болела. Зато вид шрама приводил Гислу в ярость.

– Мне нечего тебе показать. Руны нет. Осталась только эта уродливая звезда, но со мной больше нет моего самого дорогого друга.

– Ты не можешь ему доверять. – Айво снова стукнул посохом по каменному полу святилища.

– Но я ему доверяю. И страшно скучаю по нему.

Эти слова словно высвободили что‐то, крепко сидевшее у нее в груди, и она ощутила острую, но… приятную боль. Эта боль принесла долгожданное облегчение.

– Тебе известна история Хёда?

– Да.

– Расскажи мне ее.

– Он был сыном Одина. Братом Возлюбленного Бальдра. Он был слеп.

– Да. Что еще?

– Локи хитростью заставил его убить Бальдра.

– Говорят, что его обхитрили, вынудив убить брата. Но я не уверен в этом. Хёд знал, что делает.

Гисла ждала продолжения. Мастер Айво всегда говорил медленно, словно давая своим ученикам возможность высказать собственные соображения. Но она была слишком взволнована, чтобы думать, и могла лишь ждать.

Щелкнув ногтем, Айво высек капельку крови из подушечки своего пальца.

– Дай мне руку, дочь.

Она протянула ему руку, ладонью вниз, и Айво принялся чертить что‐то у нее на коже.

– Мало знать, как выглядит руна. Важно знать, как ее чертят. От этого порядка нельзя отходить. Сила руны не только в руке, которая ее оживляет, но в точном соблюдении правил, принятых для каждой руны. Руна слепого бога складывается сверху вниз, слева направо.

Айво начертил на тыльной стороне ее ладони два полукруга, спиной к спине. Один полукруг смотрел влево, а другой вправо. Первый полукруг разделяла надвое стрела, ее черенок проходил через второй полукруг, и оба они словно висели на ней.

– Вот руна Хёда.

Она подняла глаза на верховного хранителя. Ей захотелось взять его за руку и запеть, чтобы узнать, о чем он думает. Он говорил намеками и загадками, а она не осмеливалась ему ответить, признать, что эта руна ей хорошо известна.

– Скажи, что ты видишь, когда смотришь на нее, – твердо произнес Айво, вынуждая ее перевести взгляд обратно, на начертанную кровью фигуру.

Она всмотрелась в линии, пытаясь собраться с мыслями и усмирить бившую ее дрожь. Ей сразу вспомнилось, как они с Хёдом говорили об этой же самой руне.

– Полукруги похожи на два тела, – отважилась она. – Два тела, изогнутые от боли… спиной к спине… пронзенные одной стрелой.

– Да, – выдохнул он.

И начертил другую руну. Снова два полукруга, спиной к спине, но в этот раз один над другим. Один полукруг был горой, другой – долиной, соединявшая их стрела шла вертикально, словно тело, а округлое острие напоминало голову.

– Что ты видишь теперь? – настаивал Айво.

– Похоже на четырехногого паука… или, быть может, на человека, что воздел к небу руки и широко расставил ноги.

– Да. Это руна Бальдра. Бога войны.

– Бальдр – бог войны? – не веря, переспросила она.

– Да.

– Но ведь… его любили.

– И тем не менее.

Все это никак не укладывалось у нее в голове.

– Скажи, что ты видишь теперь, дочь.

Верховный хранитель оттолкнул руку Гислы, и она, согнув локоть, прижала ладонь к груди. Угол, под которым она смотрела на нарисованную им руну, изменился. И она увидела то, что он хотел ей показать.

– Руны одинаковые, – сказала она. – Просто одна лежит на боку.

– Да. Одна и та же руна для двух богов. Двух братьев. Одна стоит прямо, другая опрокинута на бок. Они кажутся разными и говорят о разном. Но это одна и та же руна.

– Зачем ты говоришь мне об этом, мастер Айво?

– Затем, чтобы ты поняла мой… страх. За тебя и за храм. За Сейлок. Я не могу оставлять без внимания знаки. Особенно если их так много. Особенно если хранитель пещеры уверен, что Хёд – сын Банрууда.

До этих пор она не знала, слышал ли об этом верховный хранитель. Когда Арвин молил короля от имени Хёда, мастера Айво на площади не было.

– Ты сам сказал… что он не в своем уме, – прошептала она.

Она не