Гордая. (Не)пара для волка - Кира Райт

Через свои источники и шпионов в их стае с удивлением выяснил, что Ева в больнице на окраине города. В обычной человеческой больнице. Это показалось странным. Ведь даже если она не полноценная оборотница, то всё равно не очень понятно, почему не в клинике чёрных волков. Всё же альфе не чужая… Хотя может он пытался её так спрятать и не рассчитывал, что кто-то ещё знает? Только не было похоже, что от кого-то эту информацию вообще скрывали.

Новость меня ошарашила. Я не знал, что думать. Что с ней могло такого произойти, что пришлось быть в больнице? Нет, она больше человек, чем оборотень, и конечно могла заболеть… Чем? Неприятное предчувствие заныло где-то в районе сердца.

Я поднимался на второй этаж по обшарпанной лестнице, нарочно стараясь не спешить, и отмечал осыпающиеся стены, рассохшиеся от времени, нерасторопный, уставший персонал. Почему она именно здесь?

Всё это время меня не покидало ощущение, что что-то не так. Неправильно. Или даже наоборот слишком уж гладко всё вышло. Она не просто опозорила себя при всех в попытке унизить альфу, но и когда я возвращал её семье, сама позвала свидетелей. Зачем? Чтобы что? Явно что-то пошло не по плану. Что именно? Я не знал. Не мог уловить мысль. Словно бы у неё была какая-то своя игра, понятная только ей.

Когда зашёл в палату, поморщился от резкого неприятного запаха. Пахло какими-то едкими медикаментами, спиртом и спёртым, затхлым воздухом. На высокой постели у стены лежало… тело. Частично перебинтованное. А там, где нет бинтов, была жёлтая сухая кожа. Растрескавшиеся, бледные губы. Впавшие глаза…

Может палатой ошибся?

Вот только когда эти глаза открылись, понял, что покалеченное тело правда принадлежит моей жене… бывшей. Её сальные, почему-то редкие волосы небрежно собраны на макушке. И всё это на жёлтой, явно не свежей простыне.

– Привет, – затупил я у порога, не решаясь пройти.

Её зрачки расширились сначала от удивления, а потом на губы наползла улыбка. Я вздрогнул, когда из-за этого несколько глубоких трещин на губах начали кровоточить. А она будто не заметила даже.

– Привет, Эмир, – произнесла даже ласково и радостно что ли, – а я не ждала гостей, иначе бы подготовилась.

Она хмыкнула и кажется шутила так или иронизировала. Но это так не вязалось с её образом сейчас… Я хотел спросить, что случилось, но язык не поворачивался. А она сама спросила:

– Мне наверное нужно что-то подписать, поэтому ты тут? Могу зубами, руки заняты, – беззаботно мотнула головой и не двинулась. Даже пальцем не пошевелила. Не может?

Я снова не понимал, что происходит. И просто положил папку с документами на тумбочку.

– Нет, мы уже разведены… – сообщил глухо. И опять как-то тупо.

Её лицо ещё больше побелело, а губы вздрогнули, словно хотела заплакать. Но тут же на них снова появилась улыбка.

– Так ты просто навестить зашёл? Извини, у меня слишком плотный график, не могу уделить тебе много времени.

Ей тут наркотики колют? Почему она улыбается, а не зовёт никого на помощь? Почему просто лежит и пытается шутить?

– Я только… Что случилось? – не выдержал.

– Ой, ерунда. Каталась на байке, газанула слишком и вот результат. Никогда так не делай, – подмигнула и поморщилась. От боли. Но даже стона не издала. – Ты ещё что-то хотел?

Ева нахмурилась, заметив, что снова смотрю на её небрежную причёску.

– Нет, я просто…

– Тогда ты иди лучше, – снова заулыбалась она, выпроваживая. – У меня тут важные дела. Скоро приедет семья навестить… Они у меня такие милые. Заботливые. Папа не обрадуется, если тебя тут увидит.

– Да… Папа…

Она о чём-то подумала, окидывая меня каким-то странным взглядом.

– Ещё жених мой приедет, – добавила вдруг.

Я даже покачнулся. Может послышалось?

– Кто? – переспросил сипло.

– Ну жених. Я скоро выхожу замуж. Знаешь, мне понравилось… быть замужем… Так что хорошо, что мы с тобой уже разведены. Не нужно будет больше ждать, – продолжила беззаботно болтать она. Словно бы мы случайно пересеклись в кафе и двести лет не виделись. Словно нет между нами ничего…

Да. Между нами теперь ничего нет. Но жених!

И с меня спал морок жалости, а кровь начала стучать в висках. Я заскрипел зубами. Жених у неё тут, значит. Разводу она рада. А поначалу мне показалось, что мне тут… Пока стоял здесь в дверях, уже надумал, что надо бы предложить помощь какую ей. А к ней вот жених приедет. Тоже порадуется нашему разводу… Будет так же, как я, её целовать, обнимать, трогать…

В ушах нарастал гул. Жених… Почему мне хочется подстеречь его у больницы и перегрызть глотку? Почему я стою как истукан, ошарашенный новостью, а она будто даже не замечает моего и своего состояния. Словно это какой-то дебильный фильм просто…

Я твержу себе, что нас больше ничего не связывает. Ничего. Мне нужно просто уйти. Какое мне дело до неё? Пусть её семья о ней заботится. Жених, опять же… Это больше не моё дело… А то, что спать без неё не могу, есть, жить – так кого это волнует? Она вот устраивает свою личную жизнь в то время, пока я по ней… скучал… Да, чёрт возьми! Я скучал по ней! И невыносимо хочу обнять… До одури хочу. И забрать её. Домой. Туда, где её место! А не здесь… Не с каким-то там…

– Рада была тебя видеть, – продолжает она нести чушь, снова намекая, чтобы ушёл скорее, – пока.

– Пока… – отзываюсь глухо, но не очень понимаю, что говорю и делаю сейчас.

Чувствую себя опять идиотом. Зачем я припёрся сюда? Для чего? Чтобы услышать, как она хочет замуж за кого-то другого? Чтобы она снова могла надо мной издеваться? Резко разворачиваюсь.

Но когда касаюсь ручки двери, Ева окликает меня.

– Эмир?

Почему-то по спине и руками бегут мурашки, и обернувшись, я встречаюсь с ней взглядом.

– Ты будь счастлив только, – она улыбается, но сейчас иначе, как-то… я не понимаю этого чувства, но оно и печальное, и радостное одновременно, но тут же ухмыляется снова, – и не будь таким говнюком, хорошо?

Я машинально киваю.

– Ну пока, – она повторяет и прикрывает глаза. Потому что видеть меня не хочет? Или устала… говорить со мной.

А я ухожу. Мой волк начинает поскуливать. Ему её жалко? Мне тоже, но это не наше дело. Может это снова какой-то план её семьи. Нет, меня это всё не касается. Пусть её жених теперь с этим разбирается. Это я последние недели не могу ни есть, ни