Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Это… Всем привет.

Гермиона разрыдалась.

— Боже мой… — пробормотал Рон.

— Рон! — Джинни кинулась к нему, сдавив в объятиях.

Он обнял её в ответ и неуклюже похлопал по спине:

— Ну… это…

— Я думала, ты… — шмыгала носом Джинни.

— Да я и сам так думал, — Рон сел и огляделся: клубился дым, грозилось небо, завывал и метался запертый в пентаграмме Вольдеморт. — А это ещё что за чертовщина?

— Церемония провалилась, — коротко пояснила Гермиона. — Один из Объектов, которые пытался использовать Вольдеморт, оказался вовсе не Благородным, так что всё пошло наперекосяк. И теперь он в пентаграмме как в капкане.

— Отлично! — кивнул Рон и встревоженно уточнил: — Ведь это хорошо, правда?

— Пока да, — согласилась Рисенн. — Должна заметить: ещё минут десять, и эффект ослабнет. Тогда он освободится. И здорово рассердится. Так что советую вам убегать немедленно.

— Я не побегу, — мотнул головой Гарри, взглянул на Рона — и взгляды гриффиндорцев встретились. Гарри увидел в глазах друга печаль, и упрямство, и сожаление, и неловкость.

— Гарри… Если бы я…

— Давай, — Гарри подал ему руку. — Если ты… В общем, твоя помощь нам бы пригодилась.

Секунда колебания — и Рон принял протянутую руку, позволив Гарри помочь ему подняться. Юноши стояли и смотрели друг на друга, неуверенные, имеют ли право на дурацкие ухмылки. Драко отвёл от гриффиндорцев глаза — и окаменел:

— Мать твою, — выразительно произнёс он. — Гляньте-ка, не все у нас застряли в пентаграмме.

Из заволокшего комнату дымного тумана выбирался ещё один человек. Полосатый от сажи и гари, в окровавленной, превратившейся в грязное рубище изящной мантии, с припорошенными золой белокурыми волосами… — вот и рассеялись его чары, — поняла Джинни.

— Том… — прошептала она. — Но я считала…

— Это было не его заклятье, — пояснила Гермиона, — так что он не заперт в пентаграмме, как Вольдеморт.

Она нетерпеливо оглянулась на Гарри:

— И что делать будем?..

Том проплёлся ещё несколько футов, проморгался, и его взгляд немедленно метнулся к Джинни. Едва их глаза встретились, девушка попятилась к Драко. Том резко поднял вверх левую руку, что-то зарычал, однако ничего не случилось, и тогда с перекошенным от ярости лицом, осклабясь, он пулей кинулся из Зала.

Джинни мигом оказалась на ногах:

— Нет! Мы не можем ему позволить…

— Стой! — вцепившийся в её руку Гарри повернулся к Драко: — Малфой, ты знаешь это местечко лучше остальных. Может, ты…

— Я за ним, — кивнул слизеринец и бросился за Томом. Огромные двустворчатые двери так и не закрылись за его спиной.

Гарри выпустил руку Джинни.

— Если Том свободен, значит, Люциус… — начал он, обращаясь к Рону, но договорить не успел: почувствовав свободу, Джинни сорвалась с места, помчавшись следом за Драко.

Произнеся слово, о существовании которого в лексиконе друга Гермиона даже не подозревала, Гарри метнулся следом, однако Гермионе-таки удалось в последний момент ухватить его за рукав:

— Не надо. Драко всё равно не позволит ей пойти с ним.

— Надеюсь, что так… — покосился на Рона Гарри.

— Там она будет в большей безопасности, согласись? — сухо буркнул Рон, разворачиваясь к пентаграмме, все ещё дышащей огнём и сажей. — Хотя, может, мне стоило…

— Я схожу за ней, — вызвалась Рисенн, легко, будто дымок, поднимаясь на ноги. — И уберегу от опасности, — дьяволица исчезла в дверях вихрем чёрных волос.

Полный сомнений взгляд Гарри вернулся к Гермионе.

— Она как-то уж слишком услужлива…

— Да, — невозмутимо согласилась девушка, взмахом палочки ретрансфигурируя Чашу обратно в заколку.

— Меня терзают смутные сомненья, что без тебя тут не обошлось.

— Как знать, как знать… — согласилась Гермиона, цепляя заколку на волосы.

— То есть поделиться со мной ты не собираешься, я правильно понял?

— Поверить не могу: неужели только я храню секреты, связанные с Рисенн? — Гермиона принялась отряхивать свою паддлмерскую майку.

Гарри, открывший от неожиданности рот, выглядел настолько прибито, что она даже его пожалела. Но он сам виноват: сомкнул, можно сказать, губы с этим суккубом спустя всего лишь несколько дней после их разрыва. И ничего ей не сказал.

Вот и жалей его после этого.

С другой стороны — она целовалась с Драко, не рассказав об этом Гарри… Хотя ей и возможности-то поговорить с ним не выпало: разве что тогда, когда Драко оставил их с Гарри наедине в спальне… Может, действительно следовало бы… Бож-же…

— Гарри, — начала она, — слушай, я должна тебе признаться, что мы с Драко…

Рон перебил её сдавленным рычанием.

— Вольдеморт… — невнятно пробормотал он, тыча пальцем. — Он почти выбрался из пентаграммы. Слушайте, может, нам стоит…

Гарри уже выхватил гриффиндорский меч.

— Я туда.

— Ни за что! — быстро запротестовала Гермиона. — Гарри, ты не можешь…

— Я должен, — он поднял на подругу упрямые зелёные глаза. — И тебе это известно.

— А если просто некий символический жест, Гарри…

— Нет. Ты же слышала Рисенн: пентаграмма долго не протянет. И что потом? Удерём? Пусть он не овладел божественной силой, он всё равно достаточно могуч. Пока же он связан, ошеломлён, ослеплён — следовательно, у меня есть шанс. У нас есть шанс.

— Значит, позволяешь нам пойти с тобой, — Рон быстро встал подле Гарри.

— Ничего подобного, — мрачно отрезал тот. — Лучше б вы ждали меня тут.

— Ни за что, — встряла Гермиона.

— И никогда, — поддержал её Рон, не сводя с пентаграммы полных ненависти глаз. — Он пытался меня убить, высосав всю кровь… Это не считая похищения и пыток. Нет уж. У меня тоже есть к нему счёт, Гарри.

Гарри кивнул.

— У тебя хоть палочка-то имеется?

— Не-а, они всё у меня отобрали.

— Протяни-ка руки… — когда Рон это сделал, Гарри перестегнул ему свои порядком потёртые кожаные манжеты. — Они помогут.

Рон растерянно захлопал глазами, не сводя взгляда со своих рук.

— Очень элегантно…

— Трепещите, белки, — Гарри развернулся к Гермионе до того, как она успела спросить его, что он имел в виду. — Гермиона?

— У меня есть палочка, — упрямо запротестовала девушка, однако в тот же миг его руки обхватили её, стиснули. Их тела разделил меч Гриффиндора.

— Я люблю тебя, — он больно поцеловал её в губы, отступил, и меч, зацепившись, разорвал край её футболки — Гермиона ахнула, улыбнулась сквозь залившие лицо слёзы…

— Береги себя, Гарри… — она всегда признавалась ему в любви именно так.