Ректор моей мечты. Книга 2 - Диана Билык

духами, её украшения, провела дрожащими пальцами по кулону, что мне отдала смотрительница после казни. Спрятала в мешок книги, которые читала Эрика, тетради, куда она записывала свои мысли и результаты испытаний, и очень бережно уложила на дно сумки зелья: от простуды, от бессонницы, от женской боли, даже от отравления плесенью. Все труды моей умной подруги, что могла бы тоже помогать людям, но…

Жестокий, жестокий мир… Не хочу его спасать.

От вещей Эри ярко пахло персиками, вызывая по всему телу протест и звон в ушах. Казалось, что дверь вот-вот распахнётся, и рыжая, цветущая и весёлая, залетит в комнату и начнёт снова пытать меня своими опытами и одаривать улыбками.

Слёзы поползли по щекам, и я невольно всхлипнула.

– Ты ведь знала, что она, – Алисия клацнула зубами, изображая хищника, – из этих, да?

Я промолчала, не повернулась, сильнее сжала тонкую ткань между пальцев. Волокна легко порвались, а я только сильнее заплакала. Слёзы капали на лиф праздничного помятого платья, которое я так и не сменила.

– Прикрывала монстряшку, да? А может, – девица встала, замерла за моей спиной и принюхалась к волосам, – ты тоже из этих? Мэйлисса ис-тэ… дочка мэра, шишка, видите ли… И ректора себе отхватила. Не многовато ли для тебя одной?

Я отстранилась, брезгливо поморщившись, убрала вещи Эри на свою кровать и, незаметно стерев злые слёзы, повернулась к ведьме.

– Что тебе нужно, Алисия?

– Ничего, – цокнула она языком. – Я просто жду свой портал домой, а ты не страдай, было бы из-за кого.

– Тебя забавляет это?

– О, – она вскинула ладони, тёмные рукава с кружевными вставками подлетели, будто вороньё, – ещё как! Наслаждаюсь твоей кислой рожей. Думаешь, кто вызвал инквизиторов? – Ведьма довольно расставила руки в стороны, а мне захотелось её задушить. – Я давно лекарку подозревала, всё словить не могла на горячем, а тут утром твоя рыжая вдруг гаркнула на меня, а её глаза стали ясно-золотыми и круглыми, как блюдца, спе-ци-фи-че-ски-ми. Я же ей ничего не сделала, а она меня чуть не сожрала. Недаром – монстр!

– Жаль, что не сожрала, – вырвалось у меня. Поджав губы, я перехватила вещи и пошла к выходу. Если останусь хоть на миг – убью тварь.

– Ты по мне ещё соскучишься, Мэйлисса, – бросила курва вслед.

– Сомневаюсь.

Хотелось вернуться, впиться зудящими от ярости ногтями в её злые, хоть и красивые глаза, вдавить их в пустую черепушку, с надеждой, что она навеки замолчит, но я шла вперёд, упрямо держала спину ровно и не посмела поднять на стерву руку. Не знаю почему. Наверное, ради семьи: папы, мамы, бабушки, сестры и брата, которых могла подставить, если бы выдала себя. Я связана обязательствами. Казнят меня – казнят всех.

Инквизиторы теперь проверят Линсов, и вряд ли из семьи Эрики кто-то выживет. Могут разве что бежать в дикие леса, только это и помогает оборотням, но сейчас и там опасно – всюду нечисть.

Портал встретил меня лиловым светом. Я обернулась в надежде, что Нариэн выйдет проводить. Что-то всё ещё тянулось к нему, незримо, невозможно, но болезненно-остро. Не знаю, смогу ли я снова посмотреть в его глаза, как прежде. И обижаться на него не могу, но и простить не смею, что ничего не сделал, не спас Эри…

Родные встретили меня тепло. Даже отец обнял за плечи, хотя первое, что спросил, – нашла ли я свою пару. А когда услышал, что я продлила срок метки, но истинный так и не явился, как-то облегчённо выдохнул и ушёл совещаться с Изу.

Эми настороженно зыркнула на меня и тоже поплелась за альфой, мама осталась сидеть за столом, глядя в спину уходящему отцу.

Сестра и брат горячо встретили меня у комнаты, обнимались, расспрашивали, что и как на учёбе, но я была так разбита, что не могла уделить им должного внимания. Попросила прощения, объяснив своё недомогание трудным перелётом, обещала рассказать всё позже и осталась в комнате одна.

Только тогда я позволила себе выплеснуть эмоции. Накрылась плотной пеленой тишины и плакала долго и громко, пока не закончились слёзы, а в груди не образовалась такая дыра, что можно увидеть рвущееся наружу сердце.

Я не знаю, как заставить себя идти дальше. Раньше мне помогала справиться с хандрой Эри, а теперь…

Первые сутки я отлёживалась в своей комнате и делала вид, что сплю. С рассветом уплывала в зыбкий сон, чтобы поздно днём очнуться помятой и измученной. Я отказывалась есть, ссылаясь на тошноту после телепорта, и не хотела никого видеть.

Эми всё-таки пришла на второе утро и присела на край кровати. Разгладила длинный балахон на коленях, в котором всегда ходила, и подняла взгляд.

– Мэй, я знаю, что Эрика для тебя много значила. Мы все сокрушаемся из-за этого горя, но… мы твоя семья, ты должна себя беречь. Свирепые несколько раз нападали, альфа еле удерживает границы и покой в клане. А ещё и Полог…

Я повернулась к бабушке и долго, не моргая, смотрела ей в глаза, а потом бросилась на шею и разревелась.

– Ну, тише, тише… мир ещё не пошёл во тьму, чего слёзы ронять? Все мы когда-нибудь уйдём.

– Но не так же, бабушка… – Я стёрла потоки слёз с лица, и взгляд зацепился за брошь, что лежала на тумбочке. Эми проследила за моим взглядом и мягко заулыбалась.

– Хорошая работа. Тот, кто это создал, очень любил тебя. – Её рука пригладила мои волосы, а я вдруг поняла, что столько глупостей наговорила Нариэну, когда уходила, что оставила его одного, почти обвинив в смерти Эрики. А ведь он первый почувствовал неладное, вытащил меня из толпы, спас от инквизиторов, закрывал собой от Эвера, даже крылья хотел раскрыть, чтобы я успокоилась и прекратила истерику.

– Эми… – взвыла я беспомощно, – я такая глупая, такая жестокая… Я его даже не обняла на прощание. – Наверное, в моих глазах читалось отчаяние, поскольку Эми подалась ближе, крепко сжала сухими ладонями моё лицо и прошептала:

– Ещё обнимешь, деточка. – Обняла меня, а затем резко отстранилась и, вытерев слёзы с моих щёк, убрала волосы на плечо. – Ты так выросла, Мэй. Такая взрослая стала. А сейчас расскажи всё. Особенно то, как ты, – бабушка запнулась, – невинность потеряла.

И меня прорвало. Почувствовала настоящее облегчение, когда сказала последние слова.

Бабушка всё это время сидела на кровати и внимательно слушала, но после моего «всё», встала и отступила к столику.

– Папа рвёт и мечет, Мэй, – сказала она, качая головой. – Да только что теперь? Нужно было раньше думать. С этой меткой сразу было