Сокровище Змея - Екатерина Ивановна Гичко

у которого был такой вид, словно он сейчас съест её или хотя бы с большим удовольствием покусает. Дариласа же выглядела в соответствии с лучшими традициями живого ужина: взъерошенная, как птенчик, с большими испуганными глазами, разве только не дрожащая.

При виде Роаша Дейширолеш досадливо поморщился, но почти тут же улыбнулся.

– Столкнулся с принцессой случайно. Вот, хотел проводить до покоев, – с самым добродушным видом сообщил он.

Наагариш посчитал за лучшее поверить и отвесил лёгкий поклон.

– Благодарю, – скупо сказал он и отставил дверь в сторону. – Дальше я сам.

Дариласа тут же метнулась к опекуну. Роаш взял её за руку и повёл за собой.

– Ходить по ночам одной опасно, – тихо заметил он. – Если не спится, то бери с собой мальчишку.

Под мальчишкой он имел ввиду Ссадаши. Дариласа мрачно кивнула, а кошка внутри недовольно зарычала.

Как только наагариш повернулся спиной к наагашейду, благожелательная улыбка сошла с лица владыки, уступив место раздражению. Как всё же не вовремя Роаш притащился. Дейш недовольно скривился. Он выждал целых три недели, позволив кошке и принцессе успокоиться. Звери обычно отходчивее разумных, поэтому повелитель предполагал, что кошка уже не боится его и, наверное, успела даже позабыть о причине страха – о браслете. Но вот сама Дариласа…

При мысли о девушке на его губах опять появилась предвкушающая улыбка. Настороженность и нежелание девушки встречаться с ним даже в коридорах одновременно веселили, разжигая азарт в крови, и слегка раздражали. Всё вместе это дико раззадоривало. Никогда ещё подобная цель не вызывала такого желания добиться её. Он хотел получить девушку до зуда в пальцах. У него прямо хвост чесался обвить хрупкое тело. Ох, а как бы он целовал упругие, наполненные живым теплом холмики, скрытые в вырезе рубашки… М-м-м… Одна мысль о запахе и вкусе её кожи вызывала у него аппетит, как если бы она была вкуснейшим блюдом!

Наагашейд прикрыл глаза и с наслаждением вдохнул запах, тонким шлейфом витающий вокруг. Хвост нетерпеливо дёрнулся. Спокойнее! Нужно сперва подготовить это «блюдо». А когда он подготовит его… Дейширолеш с предвкушением облизнулся.

* * *

И потянулись дни, полные испытаний для бедной неискушённой Дариласы. Казалось, что наагашейд следит за ней непрерывно. Как иначе объяснить то, что он появлялся именно в те моменты, когда она одна? У него что, дел нет?

Появлялся он неизменно обаятельный и улыбающийся. Это была самая настоящая охота. Дариласа чувствовала, что её просто загоняют. Иногда на неё находило такое состояние, что просто хотелось сдаться и больше не бегать. Но она всегда собиралась с духом и продолжала держаться. У наагашейда имелось несомненное преимущество: он действовал с азартом. У Дариласы такое преимущество отсутствовало: она буквально заставляла себя быть благоразумной и не поддаваться. Какой уж тут азарт?

Так продолжалось около недели. О ночных прогулках пришлось забыть. Чтобы отвлечь себя как-то от беснующейся по ночам кошки, Дариласа занялась самым неожиданным для себя занятием: живописью. Вначале она просто тренировалась выводить закорючки наагатинского языка, и как-то неожиданно это переросло в рисование. Рисуя страшненькие, кривые портреты одного конкретного змея, девушка успокаивалась. С рисованным наагашейдом она могла делать что хочет. Стопку рисунков Дариласа хранила завёрнутой в кусок ткани: стеснялась показывать их. Вдруг кто-то, рассматривая один из её шедевров, всё же опознает повелителя, а в странных завихрениях в его руках узнает цветы. Ей будет очень неловко, ведь несложно догадаться, что эти картинки – отражение её собственных желаний.

Настоящий же наагашейд выглядел куда симпатичнее её зарисовок, и руки его, как правило, были пусты. Не имея возможности подловить её ночью, он стал караулить днём кошку. Обычно вёл себя довольно прилично, если не учитывать мимику и тон. Но однажды он вдруг схватил удирающую кошку поперёк туловища хвостом и подтянул к себе.

– Куда же вы, моя дорогая? – На его губах по-прежнему сияла улыбка, но выражение лица стало хищным.

Почесал её под подбородком и склонился к морде.

– А я всегда так рад вас видеть, – пропел он.

И тут случилось непредвиденное. Не очень активная днём кошка рванула вперёд, вытеснила сознание человека и от души облизала лицо наагашейда. Тот удивлённо хлопнул глазами, а затем по его губам скользнула совершенно искренняя улыбка, и он потрепал кошку по голове.

– Моя девочка больше не злится на меня? Как я рад! Хорошо, что ты показалась.

Его «девочку» тут же оттеснили, и разъярённая Дариласа чуть не покусала владыку в очередной раз. Спас наагашейда Ссадаши. Молодой наг появился откуда-то из-за конюшен и в панике метнулся к ним. Обвив кошку хвостом, он вытянул её из колец Дейширолеша, убеждая успокоиться:

– Госпожа, не надо этого делать! Я очень вас прошу, одумайтесь! Не нужно кусать повелителя!

Дариласе было плевать. Она так разъярилась от поступка зверя, что ей хотелось рвать и метать. Именно сейчас она так же, как и наагашейд, совершенно не была рада появлению Ссадаши. Если бы Дейш в этот момент захотел как-то проучить нага за вмешательство, то она бы не стала ему мешать – так злилась.

Но наагашейд ничего не сделал, хотя, наверное, хотел. Просто именно в этот момент открылись ворота и внутрь въехал Есаш, а за ним какой-то наг с тёмно-синим хвостом и светло-русой шевелюрой. Вид у нага был очень возбуждённый, нервный и обеспокоенный. У Дейширолеша удивлённо вскинулись брови.

– Надо же… – протянул он и пополз к прибывшим.

Дариласа тоже успокоилась, и Ссадаши счёл возможным отпустить её.

Есаш и незнакомый наг спешились и поползли во дворец. Путь им преградил наагашейд. Оба нага остановились и почтительно склонили головы. Повелитель кивком головы велел Есашу отойти, тот понятливо отполз подальше, оставив их наедине.

– Вы долго ехали, – не поприветствовав, заметил владыка.

Бывший наагалей Пиш из рода Авшадош нервно посмотрел на него.

– Он мне не соврал? – возбуждённо спросил он. – Она действительно жива?

– Да, – Дейширолеш кивнул. – Жива. Но беременна от вампира. Уже больше трёх месяцев.

Пиш покачнулся, но устоял и выдавил из себя улыбку.

– Главное, жива… главное это… а ребёнок… жива, и хорошо… – Он растёр лицо руками и неуверенно посмотрел на наагашейда. – Я же могу её увидеть?

– Можешь, – не стал препятствовать Дейширолеш. – Но прежде решим кое-что. На последнем собрании наагаришей был отменён закон «Об ответственности за жизнь женщины». Твоя дочь пострадала, но осталась жива, и она не калека. Я могу собрать круг наагаришей и выдвинуть вопрос о твоём помиловании. Но они сейчас очень злы на меня, поэтому могут не просто тебя не оправдать, но и запретить приближаться к дочери. Ты