Мисс Эндерсон и её странности - Анастасия Зарецкая

Леберлингом и Олтером были незначительными. Всё те же улицы, утыканные многоквартирными домами в центре и персональными — на окраинах. Те же учебные заведения, разве что таких красивых университетов, как у себя на родине, Бернис не смогла отыскать. Те же огни, протянутые вдоль улиц — хотя и по каким-то причинам не жёлтые, а белые.

Но внутренне Олтер воспринимался всё же по-другому.

В Леберлинге каждая деталь, встреченная на пути, была знакомой, даже привычной. Олтер же позволял взглянуть на обыденные вещи иначе. Так, Бернис заинтересовалась, например, кружевной шляпкой фонаря — в Леберлинге было множество таких фонарей, но внимание привлёк именно олтерский. И моллом. Бернис, что таить, частенько посещала торговые точки, это было её страстью с детства — бродить среди витрин. Будучи маленькой, она заявляла родителям, что займётся торговлей, когда вырастет… В тех двух моллах Олтера, в которые заглянула Бернис, продавали всё то же, что и в Леберлинге. Но воспринималось это так, будто предлагали здесь неведомые диковинки.

Бернис решила воспользоваться своим неожиданным отпуском по полной.

Будучи студенткой, она не умела грамотно распределять время: могла слишком много внимания уделить ненужным вещам и при этом не успеть сделать что-то более важное и значимое. Но теперь-то она повзрослела. Научилась жертвовать одним, отдавая предпочтения другому. Так что за эти два дня она успела очень многое.

Разжившись местной газеткой в придорожном ларьке, Бернис обзавелась сводкой мероприятий, анонсированных на выходные.

Бернис успела посетить две выставки. Одна из них была посвящена картинам второй половине прошлого столетия, как раз той, на которую пришёлся расцвет научно-технического прогресса. Несмотря на то что множественные изобретения заметно облегчили жизнь человека, творцы восприняли новшества личным оскорблением. И смирились с ними не сразу. Так что основная масса картин была серой и мрачной. А некоторые прямо изображали карикатурных роботов разной степени дружелюбности: начиная от тех, которые пишут вместо художника его картины, и заканчивая теми, которых поедают жалких людишек вместо топлива.

Вторую же выставку посвятили творчеству одного писателя, не так давно покинувшего этот мир. Звали его мелодично — Вирджиль Блумфильд. Его книги имели одну особенность: они каждый раз начинались одинаково. Завязка была таковой: герой-неудачник по имени Буз Брэг лишается работы, а работал он личным секретарём одного министра, и, возвращаясь домой, узнает, что ему вот уже который год изменяет жена.

Как раз после того момента, когда Буз Брэг застаёт любимую в объятиях другого мужчины, и начинается расхождения сюжета. В одной книге герой становится преступником, в другой — следователем, в третьей — переезжает в новое место, в четвертой — теряется среди тихих улиц собственного города. Всего Вирджиль Блумфильд написал ровно пятьдесят одну книгу. И только последнее своё творение, безоговорочно признанное критиками лучшим среди всех, он посвятил магии — тому, как Буз Брэг неожиданно открывает в себе магические способности. Именно эту версию Бернис и читала.

Создатели выставки даже провели расследование и выяснили, кем же именно был тот маг, который помогал Вирджилю Блумфильду с матчастью. Бернис, прочитав имя, не удержалась от смешка: этого мага она знала. Он преподавал ей в университете — магическую литературу с древности и до сегодняшних дней. Брюзжал на студентов из-за того, что они совсем не читают вечную классику, предпочитая ей современные одноразовые романы.

Кроме того, Бернис посетила театральное представление. Раньше, ещё до университета, она часто посещала театры вместе с мамой и иногда отцом. Это было одним их обязательных условий для людей их класса: являть себя изысканному обществу, интересоваться искусством на глазах старых знакомых, обсуждать всякое значимое во время антрактов. Однако потом Бернис стало совсем не до того.

Представившись на входе чужим именем («Алиша Хейг, один билет, пожалуйста»), Бернис смогла вновь окунуться в театральную атмосферу. И пусть этот театр был скромным или, можно даже сказать, простеньким, не настолько впечатляющим своими размахами, спектакль Бернис понравился: вроде и незамысловатый, но взгляд отвести невозможно. Да и зрители хорошие: спектаклем они интересовались сильнее, чем свежими сплетнями.

А ещё Бернис, то есть, конечно, Алиша Хейг, посетила открытую лекцию одного мага. Он усовершенствовал один из методов, который был изобретён уже давно, но всё время работал как-то не так, как следует. Можно сказать, довёл его до идеала. Бернис несколько раз слышала об этом методе на занятиях в университете, он всякий раз доводил её до восторга, но на себе не испытывала — слишком сложным в исполнении он был. Но красивым. Этот метод позволял на краткий срок создать себе вторую ипостась — эфемерную, прикоснуться к ней нельзя, зато магия, исходящая от неё, будет вполне реальной. В университете Бернис рассказывали о магах, обращающих свою суть в волка, лису и орла. А этот маг, автор доработки метода, научился обращать себя в дракона…

И всё-таки, сколь прекрасным не был бы её отпуск, на подкорке сознания сидело напоминание о том, что Бернис устроила его не по собственной воле. Что она покинула Леберлинг не развлечения ради, а из осторожности. Послушавшись предупреждения, сделанного Кеем.

Каждый раз, выбираясь из дома Ланни, Бернис собирала волосы в высокую причёску и прятала под тёмной вуалью — не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, а огненно-рыжие пряди её волос с самого детства Бернис являлись тем маячком, который притягивал взгляды окружающих. И ещё она обращала особое внимание на ступени. Бернис надеялась, что получит новый знак от Кея — ни капли отчего-то не сомневалась, что он раскроет её местоположение легко и просто, не напрягаясь.

Кроме того, Бернис посетила Радужную улицу целых пять раз. Улица эта была довольно протяженной и пользовалась у местного населения спросом.

Второе посещение этой улицы случилось, когда Бернис ходила на выставку картин — галерея расположилась именно на ней. Третье — когда Бернис зашла в один уютный ресторанчик, чтобы разжиться чем-нибудь необычным на ужин для неё и Ланни. Четвёртое — когда она возвращалась с лекции и решила сделать лишний крюк.

Первый и последний же раз Бернис оказалась на этой улице, когда приехала в Олтер и когда решила его покинуть.

И вообще название этой улице дал, похоже, один поэтичный путешественник. Поскольку радужность её становилась очевидной лишь при взгляде на эту улицу с вокзальной площади. Друг за другом следуют разноцветные дома: тёмно-красный, бледно-оранжевый, выцветший жёлтый, серо-зелёный… Впрочем, сопутствующая вокзалу улица Леберлинга куда более скучная. Так что глупо жаловаться.

Спустя два дня отпуска Бернис, успевшая, конечно, лишь попробовать Олтер на вкус, но точно не объесться им, вспомнила о том, что в Леберлинге её тоже