Огонь в его ярости - Руби Диксон

моего пребывания в Форт-Далласе. Я понятия не имела, что он так усердно копался в моих мыслях. — Мне не нравится мысль о том, что они даже приблизятся к тебе».

— Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю позволить тебе защищать меня настолько, насколько это возможно, — клянусь я ему. — Мы — команда. Мы пойдем на компромисс. Мы поможем городу и этой Джоанне. И я не буду разговаривать ни с какими мужчинами, обещаю.

Рычание, зарождающееся в его горле, медленно затихает. «И ты позволишь мне окутать тебя своим запахом еще до того, как мы приблизимся к ним».

«Окутать меня своим запахом? Конечно. Что ты имел в виду?»

Его глаза блестят, и он выбрасывает бедную мертвую птицу в зияющую дыру в стене. Я задыхаюсь, когда он направляется ко мне, в его глазах ясно читается намерение. Я точно знаю, что он имел в виду, когда сказал, что окутает меня своим запахом. Много секса, и много его тела на моем.

— Хорошо, — говорю я с дрожью в голосе. Отчасти это потребность, отчасти восхищение его опасным выражением лица. Неужели я думала, что он ручной? Я, должно быть, сошла с ума. — Но вымой руки, — шепчу я. — Птицы грязные.

Он тихо усмехается и подхватывает меня на руки, как невесту. «Может, пойдем поиграем в ящике с водой? Ты можешь снова бросить мне вызов».

Я краснею.

— Твое представление о вызове сильно отличается от моего.

«Ты можешь показать мне разницу», — говорит он мне с кокетливой мыслью.

Господи, помоги мне, но мне нравится эта идея.

Глава 19

РАСТ

После долгого, неторопливого спаривания и дневного сна моя Эми ходит по нашему гнезду, собирая вещи и решая, что нам нужно взять с собой. Она взяла одну из простыней из другой комнаты и делает из нее что-то вроде петли, которая, по ее словам, пригодится во время полета.

Я не спорю, пусть она поступает так, как ей нравится. Она радуется этому решению. Она беспокоится о незнакомцах, которые прислали птицу, но я чувствую волнение в ее душе. У нее есть миссия, у моей Эми, и она полна решимости довести ее до конца.

Я позволяю ей думать, что она выиграла наш спор. Что она убедила меня в мудрости нашей миссии.

Я вообще не думаю, что это разумно. Я думаю, что это, скорее всего, ловушка. Сообщение, посланное для того, чтобы привлечь дураков к их дому, чтобы их можно было уничтожить и отобрать их имущество. Например, забрать их рюкзаки — очень похожие на тот, который моя Эми набивает всем, что, по ее мнению, нам понадобится. Если бы я собирался кого-то ограбить, это именно то, что я бы сделал. Заманил бы их в ловушку, а затем уничтожил.

Я не могу сказать, что я не делал именно этого в прошлом. У меня нет никаких воспоминаний об этом, но это звучит слишком знакомо, чтобы я мог отмахнуться.

Но… люди глупы.

Они не будут думать, что их послание дойдет до человеческой девушки с мягким сердцем… и очень крупного, злого мужчины-дракони рядом с ней. Люди не могут причинить мне вреда, и у них никогда не будет шанса даже приблизиться к моей хрупкой Эми.

В ее теле нет ни капли жестокости.

А мои все поступки жестоки.

Пусть они делают все, что им заблагорассудится. Я буду защищать ее. Я заглянул в ее мысли, и это первый раз в ее жизни, когда она почувствовала себя сильной и способной. Она не чувствовала себя изолированной и беспомощной. У нее есть возможность помогать другим.

Я не отниму этого у нее.

Мы пойдем и посмотрим, чего хотят эти жалкие людишки, и если у них на уме что-то плохое, я уничтожу их пламенем и клыками.

* * *

На следующее утро мы быстро перекусываем, и Эми надевает ботинки, а затем взваливает на плечи свой рюкзак. Я так же быстро снова забираю у нее тяжелый рюкзак, потому что мне не нравится мысль о том, что она несет что-то настолько тяжелое. «Это будет долгий день. Позволь мне понести это».

Она морщит нос и вопросительно смотрит на меня.

— Но я хотела лечь тебе на спину.

«Это не имеет значения. Ты все равно устанешь. Позволь мне быть твоей силой. — Я страстно целую ее, чтобы заглушить любой протест, который она могла бы высказать. Когда мы расстаемся, она ошеломлена и раскраснелась от страсти, и я легко забираю у нее рюкзак, затем протягиваю ей длинную простыню, которую она сделала петлей. — Возьми это».

Эми ждет в гнезде, пока я спрыгиваю с края здания и в воздухе принимаю боевую форму. Я позволяю своим крыльям расправиться, ловя легкий ветерок, а затем на мгновение парю, наслаждаясь тем, как растягивается мое тело в этой форме. Две ноги — это прекрасно, но я чувствую себя сильным и властным вот так, и это само по себе радость. Я низко ныряю, затем поднимаю крылья, устремляясь обратно к зданию, где меня ждет моя пара. Ее рюкзак маленький, и его легко нести в моих когтях, и я держу его на одной передней лапе, когда скольжу обратно к дыре в стене и вхожу в комнату. Ее волосы развеваются на ветру, который я создаю, и я слышу ее легкий, радостный смешок.

Она так счастлива в этот день. Я клянусь, что ничему не позволю разрушить это удовольствие в ее голосе.

Я опускаюсь на пол, а затем опускаю плечо, поскольку вчера она дала понять, что хочет прокатиться у меня на спине, а не в когтях. «Ты можешь взобраться наверх?» — спрашиваю я, посылая ей визуальный сигнал о том, где она должна сидеть — на моих плечах, между плотно сжатыми мышцами у основания моей шеи.

— Я могу попробовать. — Однако ее голос звучит неубедительно, и я осторожно беру ее одной лапой и поднимаю поближе к своему крылу. Она неуклюже карабкается вперед, неловко впиваясь в перепонки крыльев и сухожилия, и я изо всех сил стараюсь оставаться совершенно неподвижным, чтобы не опрокинуть ее. — У Клаудии, казалось, это выходило так просто, — ворчит она. — Это несправедливо.

«У тебя все хорошо получается, — успокаиваю я ее. — Со временем станет легче».

Эми удается принять нужную позу, и я чувствую, как ее тело вздрагивает, когда она выставляет больную ногу наружу. Я чувствую вспышку боли, пронизывающую ее разум.

«Мои огонь? — я спрашиваю. — С тобой все в порядке?»

— Просто судорога, — лжет она. — Все в порядке. — Она устраивается