Небесное чудовище - Яся Белая

основали Небесное Царство и написали его законы. Те, кто нарушает их, угрожают не только Небу. Все Девять Небес могут сойти с оси, а Три Мира – сгинуть в хаосе и разрушениях. Поэтому приходится принимать сложные решения.

– Как правитель ты мудр, а вот как влюбленный – неимоверно глуп. С чего ты решил, что я стану помогать тому, кто своими руками убил возлюбленную и все ее племя?

И вот теперь Линь Вэйюань вздрагивает.

– Великая Праматерь может испытать меня, – говорит он, по-прежнему не разгибая спины, не размыкая вытянутых вперед рук и не поднимая глаз.

– Хорошо, ничтожный, будь по-твоему. Я придумала, как испытаю тебя. – Линь Вэйюань дрожит, предчувствуя ужас того, что ему уготовано. – Ты знаешь, что век смертных короток. За эту тысячу лет Зензен Киан умирала сто пятьдесят раз, и все смерти ее были тяжелы и мучительны. Это ты обрек ее на них. Теперь ты должен увидеть их сам. Все до одной, минуту за минутой.

Сиванму поднимается с трона и медленно идет вниз. Стоит ей сделать шаг, как к ее босым ступням ложится сияющая ступенька, которая тут же исчезает, едва она переступает на следующую. Она подходит к Линь Вэйюаню, возвышается над ним, огромная, великая, древняя. Рядом с ней высокий Линь Вэйюань кажется ребенком. А она, Хозяйка Небесных Кар, – грозной и неотвратимой. Ладонью богиня касается головы бывшего Наследного Принца, покрывая ее полностью, буквально придавливает его к полу, заставляя рухнуть на колени, а потом произносит:

– Смотри.

И снова теряет к нему интерес: возвращается на трон, подманивает к себе тигра и запускает руки в его густую черно-белую шерсть. Тот мурлычет, прикрывая глаза, как настоящий кот.

Линь Вэйюань застывает с широко распахнутыми глазами, в которых отражается то ужас, то отчаяние, а слезы неудержимо текут по его лицу. Фигура его будто врастает в пол.

Мы с дядюшкой Жу тоже замираем в молчании и благоговении – нечасто увидишь, как вершатся страшные казни Сиванму. Это пугает до оцепенения.

– Сто пятидесятая смерть только крадется к ней, – наконец проговаривает богиня и отпускает Линь Вэйюаня. Я вижу, как дрожат его руки – он словно постарел на годы, в волосах прибавилось седых прядей. Только глаза лихорадочно блестят. – Ты прошел испытание. Ты искренне пытался ее спасти каждый раз. Это похвально. Я верю, что ты действительно любишь эту женщину и очень сожалеешь о содеянном.

– Да, Великая, я очень виноват перед ней. Поэтому прошу позволить мне вернуть ее, чтобы вымолить у нее прощение, – произносит он, и голос его дрожит от отчаянной нежности.

Сиванму смеется:

– Это ты только что прожил сто сорок девять смертных жизней вместе с ней. Но она – та, из Последнего Мгновения, – не будет помнить ни одной. Она даже не будет знать, что ты сделал с ней!

– Достаточно и того, что я буду помнить, – произносит Линь Вэйюань. – Этот ничтожный усвоил урок Великой Праматери. Он больше не повторит своих ошибок.

– Сейчас, вновь и вновь сражаясь за ее жизнь со смертью, ты потратил почти пятьдесят тысяч лет совершенствования. Знаешь ли ты, что ждет тебя и твоих друзей на Тропе Времен?

– Что бы ни ждало, я должен ступить на нее и пройти.

– Ну так знай, что ненасытные огромные чудовища снуют по ней туда-сюда. Они давно не вкушали плоти небесных. Битва с каждым из них потребует от тебя, мальчишка, десять тысяч лет совершенствования. Ты просто погибнешь там, глупец!

– Нет, – я влезаю в разговор. – И я, и дядюшка Жу можем передать Линь Вэйюаню столько тысячелетий совершенствования, сколько потребуется. Так что сил у нас точно хватит.

– А вы упрямы, – улыбается Истинная Богиня. – Но все же я не могу отпустить вас в столь опасный путь без проводника. Хубай, – осторожно трогает тигра, – явись.

Короткая вспышка – и перед нами возникает красивый молодой человек, как две капли воды похожий…

– Я – младший брат Хушэня, Хубай, Тигриный Князь, готов служить вам, моя госпожа, как служит все тигриное племя, – говорит он мне мягким голосом и кланяется.

А я прикрываю глаза рукой, потому что этот наглец одет так же, как его брат при первом своем появлении: в коротенькую тунику. Их вообще отличает друг от друга только цвет волос – у Хубая они белоснежные. Даже белее, чем у Юэ Ту, еще и мерцают, как снег под солнцем.

– Этот тигр пойдет с вами, – говорит Сиванму, – а ты, Небесная Черепаха, останешься стеречь ворота, когда откроешь их. – Она кидает дядюшке Жу черный кристалл. – Идите же и поторопитесь. Помните о солнце в Царстве Смерти: оно очень тусклое и прячется за облаками, но когда оно сядет совсем – вы останетесь там навсегда.

Продирает жутью. Во что я ввязалась? Но раз решилась – отступать некуда. Тем более у Линь Вэйюаня вон как сияют глаза – будто он не в пекло собрался идти, а на цветение вишни любоваться.

Бывший Наследный Принц запрокидывает голову, прикрывает глаза и цитирует с мягкой улыбкой:

– Помни, любимая, как бы ни была разлука длинна, сладкая встреча непременно наступит за ней…

Нашел время стишки читать!

Пихаю его в бок, подхватываю под руку Хубая, и вот мы втроем оказываемся у громадных ворот в Царство Смерти.

– Готовы? – оглядывает нас дядюшка Жу.

– Ага, – отвечаю за всех.

Он вкладывает кристалл в предназначенный для него паз, и створки ворот разъезжаются в стороны.

Эпизод 34

На Тропе Времен

Как описать Тропу Времен? Только в черных и серых красках – других здесь нет. Словно кто-то выкачал все цвета. Даже мои нарядные одежды посерели. Зато Линь Вэйюань, с головы до ног затянутый в черное, с седыми прядями в угольных волосах, и Хубай в черно-белой тунике отлично вписываются в этот мир. Будто созданный из всего мрачного, что только существовало, присыпанный мраком и помноженный на мрак.

Тропа слишком узка, чтобы трое выстроились рядом, поэтому двигаться приходится друг за другом. Впереди Линь Вэйюань, вооруженный двумя сияющими мечами, посередине – я, и замыкает шествие Хубай в полуоблике. Мужчины напряженно оглядываются по сторонам, я – тоже. Но меня волнует другое: мы словно идем по узкому коридору, по бокам которого натянуто полотно, а по нему – для нас задом наперед – бегут картинки. Люди, животные, события… Мы словно пробираемся против движения. Противодействуем природе вещей.

Время здесь вязкое и почти осязаемое. Мне кажется, его можно резать на куски.