В самом Сердце Стужи. Том IV - Александр Якубович

— У вас было достаточно времени, чтобы все исправить, — медленно проговорила я. — Вчера вечером я ходила на кухню, снимать пробу, и увидела, как Арчибальд дерется с поваренком за кувшин с вином. С мальчишкой, который носит воду да чистит котлы! То есть маленький служка бой Арчибальду дать способен, а вы что, ждете своего лорда для этого?..

Все четверо мигом набычились, ведь я надавила на больное, самое уязвимое место. У женщины и ребенка оказалось больше отваги, чем у всех дружинников вместе взятых, ведь они опасались реакции Виктора. И ладно я — к своей жене любой здравомыслящий мужчина будет более снисходителен, чем к своим подчиненным — но упоминание мальчишки с кухни сделало свое дело. Он оказался сильнее и отважнее дюжины матерых наемников, которые прошли через горнило северных рейдов и в итоге мечом и отвагой заработали себе право на теплые места в дружине. И сейчас это больно ударило по хрупкому мужскому самолюбию тех, кто стоял предо мною.

— Так чего вы ждете? — опять спросила я, наблюдая за смятением дружинников.

— Вы несправедливы к нам, миледи…

— Несправедливо вынуждать малолетнего слугу драться с пьяным управляющим за сохранение имущества лордов, — холодно сообщила я. — Арчибальд пьет не за свои и пьет из замковых запасов, а кухня находится в моем ведении. Так что…

Все четверо мигом поняли, что лучше помочь мне добровольно, чем потом объясняться с Виктором. На самом деле, я бы не довела до такого — все же, я точно знала, что мой муж решал конфликты внутри отряда при помощи физической силы, а наблюдать за избиением этих людей мне не хотелось. Но проверять границы моей терпимости и благосклонности ни Грегор, ни другие дружинники не стали.

Да и слова мои были совершенно правдивы, ведь Арчибальд не покупал питье в городе, он устраивал постоянные набеги на кладовые, на что мой муж до этого момента закрывал глаза, потакая своему заместителю в подобном поведении. Но любому терпению приходит конец. На беду Арчибальда, первой потеряла терпение именно я, а не мой супруг.

По моему приказу Грегор и вся троица вломились в комнату к Арчибальду, всячески игнорируя грубость и недопустимость подобных действий. Едва дверь распахнулась, в ноздри ударил кислый запах пролитого вина и паров, а также вонь нестиранной одежды и грязного тела. Времени было два часа до полудня, а заместитель был уже пьян. Или он оставался таковым еще с ночи? Вникать в питейный график Арчибальда у меня не было никакого желания, так что дружинники лихо подхватили мужчину за плечи и под единственную здоровую руку, и потащили прочь из комнаты.

Приказ у меня был простой: отмыть, привести в сознание и если потребуется, запереть в погребе, чтобы из тела Арчибальда был окончательно выгнан винный дух.

Проблема такого бесконтрольного питья была мне хорошо известна. Под длительным воздействием винных паров любой человек терял нормальный облик и превращался в животное, а закостенелые пьяницы и вовсе не могли и шагу ступить без глотка вина, пива или крепленых настоев. Последние, благо, в Херцкальте если и изготавливались, то только лишь как сырье для улучшения хранения вина, а не как самостоятельный напиток. Все же, для качественного крепленого питья требуется алхимическая очистка, а алхимиков в Херцкальте не водилось.

И хоть заместитель и не пил так долго, чтобы окончательно потерять человеческий облик, Арчибальд был в шаге от подобного состояния. Если человек не сопротивляется вину, пытается утопить в нем свои горести и боли, как это делал мужчина, то оно крайне быстро разрушает его волю к жизни и разум.

За всей процедурой мне предложили не наблюдать, с чем я с радостью согласилась. Тем более, если мужчины будут решать все сами, то им не придется слишком думать о чести своей миледи, и они смогут без затей раздеть Арчибальда и отлично отмочить его в какой-нибудь бочке. В реку я сказала заместителя не бросать, хотя и такой вариант был, но мужчина, не привычный к жизни без одной руки, мог утонуть сам или при попытке его спасти — утопить другого. А мог плюнуть и попытаться уплыть от своих мучителей — пьяницы были изобретательны и непредсказуемы в своих решениях. Так что Арчибальда решили отмачивать в бочках за конюшнями.

По бодрому крику и ругани, которая прокатилась по двору и которую слышал, наверное, весь Херцкальт, я поняла, что Грегор и бойцы принялись со всем усердием выполнять возложенную на них задачу.

Арчибальд сейчас был проблемой не только для меня или Виктора, а проблемой для всей дружины. Нам нужно или попытаться вернуть его в строй, или же окончательно развеять иллюзии моего мужа на тему того, что его заместитель может справляться со своей старой работой, а следовательно, нужно искать замену.

Я понимала, что если бы кандидаты были, они бы уже давно помогали Грегору, который разрывался между своими старыми делами и теми задачами, которые ранее лежали на плечах Арчибальда, при условии, что часть из них возложил на себя мой муж. Но и тешить себя надеждою, что когда-нибудь наш заместитель смирится с утратой руки, протрезвеет и вернется к работе, было как-то наивно и почти ребячески. Что я усвоила точно — потерю нужно проживать стремительно, ведь остановка смерти подобна. Сейчас Арчибальд не только позорил свое сословие, своих дружинников и своего лорда, но и загонял всех в долги перед днем грядущим, когда накопившиеся дела и проблемы придется как-то решать. А наградой за это промедление станут не только неизбежные ошибки, но еще и бесконечная усталость от такого нездорового положения вещей.

В глубине души я надеялась, что Арчибальд сломается, не выдержит и лишний раз докажет, что более не способен быть управляющим. То, что наговорил мне мужчина в порыве злости, то, какие сомнения его слова могли породить в моей душе, услышь я это еще три-четыре месяца назад, было непростительно. Злоба и обида — это личный выбор человека. Арчибальд был зол на мир и обижен на свою судьбу, но таков был его путь, который ему предстояло пройти. И вместо того, чтобы воспользоваться милостью Виктора, чтобы вцепиться в возможность остаться при власти и в почете, продолжить свою работу управляющим надела, он предпочел жалеть себя.

Это был его последний шанс одуматься, последний шанс на то, чтобы сохранить свое место. И если Арчибальд им не воспользуется, я сделаю все для того, чтобы Виктор поступил с ним так, как он того заслуживал — выгнал без содержания, с единоразовой выплатой последнего жалования.