Кому добавки? История выживания на орочьей кухне - Юлия Арниева

Вода закипела в мгновение ока, но не бурно, а равномерно. Пузырьки поднимались со дна ровными рядами, создавая тот самый правильный кипяток, который нужен для хорошего бульона.

Первыми в котел отправились куски мяса. Не все сразу — сначала те, что требовали более долгой варки, потом более нежные. Каждый кусочек попадал в кипящую воду именно тогда, когда это было нужно для идеального результата.

Пока мясо варилось, я занялась специями. Достала небольшой мешочек, который всегда носила с собой — в нем хранились самые ценные травы и коренья, собранные Горхой еще в общине.

Корень железной воли — темный, узловатый, твердый как камень. Я растирала его в походной ступке, вкладывая в каждое движение пестика намерение укрепить волю едоков. Порошок получился мелкий, почти пыль, но от него исходил характерный металлический запах силы.

— Сначала основа для характера, — проговорила я, высыпая щепотку порошка в котел. — Чтобы воля была крепка, а дух — непреклонен.

Листья бесстрашия я мяла руками, пока они не превратились в серебристую пыль. Эта трава была особенной, она росла только на самых высоких горных пиках, где воздух был так разрежен, что выживали только самые стойкие растения.

— Теперь — мужество, — добавила я еще одну щепотку. — Чтобы страх не сковывал руки в бою.

Семена непоколебимости я добавляла по одному, считая каждое. Девять семян — по числу орочьих кланов, что некогда населяли эти земли. Каждое семечко падало в котел с тихим всплеском, и бульон отвечал легким помутнением, а потом снова становился прозрачным.

Тем временем овощи дожидались своей очереди. Корнеплоды — первыми, потому что им нужно больше времени. Морковь окрасила бульон в красивый золотистый цвет. Лук растворялся в кипятке, отдавая свою сладость. Капуста должна была попасть в котел последней, чтобы не потерять свежесть.

— Овощи — это основа основ, — объясняла я невидимой аудитории, хотя знала, что орки внимательно слушают каждое слово. — Они дают блюду тепло, насыщенность, делают его сытным.

Когда пришло время добавлять крупу, я выбрала смесь овса и ячменя — зерна, которые орки ели испокон веков. Крупа сыпалась в котел ровной струйкой, каждое зернышко тут же набухало в горячем бульоне.

Но самое главное было впереди. Я закрыла глаза и начала петь — тихо, едва слышно — древнюю орочью песню, которую когда-то напевала Горха. Мелодия была простой, но в ней была сила веков, память о временах, когда орки были свободными и гордыми.

— Возвращаю вам силу земли, что течет в вашей крови, — пела я, и магия текла из моих рук в варево, окрашивая его золотистым светом. — Пусть ваши мышцы станут крепче камня, а кости — прочнее стали.

— Возвращаю вам выносливость волка, что бежит без устали по лесу, — продолжала я, и каша в котле начала густеть, приобретая насыщенный янтарный цвет. — Пусть ваши ноги не знают усталости, а дыхание будет ровным и глубоким.

— Возвращаю вам ярость предков, что спала в ваших сердцах, — мой голос креп, наполняясь силой, и от котла начал исходить густой, пряный аромат. — Пусть ваши руки крепко держат оружие, а ваши удары не знают промаха!

Деревянная ложка кружилась в котле сама собой, помешивая содержимое. Каша густела на глазах, становилась насыщенной, питательной. От нее исходил аромат, который заставлял сглатывать слюну даже сытых орков.

Каша в котле меняла цвет, становясь насыщенно-янтарной, и от нее начал исходить густой, пряный аромат, который заполнил все ущелье. Это был запах не просто еды — это был запах пробуждающейся мощи, древней, первобытной энергии, которая дремала в крови орков на протяжении трехсот лет.

Адриан стоял рядом, его лицо было непроницаемо, но я видела, как напряженно он всматривается в тени между скалами, как его рука лежит на рукояти короткого меча, а в воздухе вокруг него едва заметно потрескивает магия, готовая в любой момент сорваться в защитном заклинании. Все мы — и орки, и магистр, и я — ожидали нападения. Такая демонстрация силы не могла остаться незамеченной.

Но его не произошло. То ли наш таинственный враг был ошеломлен тем, как мы расправились с пауками, и решил не рисковать, то ли он затаился, готовя еще более сокрушительный удар, когда мы будем наиболее уязвимы.

Мне удалось спокойно закончить готовку. Когда каша была готова, она светилась изнутри мягким золотистым светом. Я разлила ее по мискам, и орки, один за другим, подходили и брали свою порцию. Новоприбывшие делали это с опаской, недоверчиво принюхиваясь к дымящейся еде.

Они сели в стороне и начали есть, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. И я видела, как меняются их лица. Сначала удивление, потом — неверие, и наконец — чистый, незамутненный восторг. Я видела, как расправляются их ссутулившиеся плечи, как в потухших глазах загорается огонь, как уходит с лиц печать усталости и отчаяния. Они чувствовали, как сила возвращается в их тела.

Когда обед был закончен, настроения в лагере изменились кардинально. Вместо уныния и недоверия в воздухе царили воодушевление и надежда. Споры между вождями прекратились — теперь они обсуждали план подъема как союзники, объединенные общей целью.

— Время, — сказал Адриан, и его голос прозвучал как сигнал к действию.

Лагерь был собран в считаные минуты. И мы — объединенный отряд из четырех орочьих кланов, мага и одной странной кухарки — начали подъем по склону Железной горы, навстречу неизвестности.

Глава 35

Железная гора, казавшаяся до этого просто огромным каменным пиком, вблизи оказалась целым миром — суровым, негостеприимным и полным затаенной, древней мощи. Мы шли по узкой тропе, вьющейся по склону, как змея. Под ногами хрустела мелкая каменная крошка, смешанная с рыжей рудой, которая пачкала сапоги и одежду, словно мы ступали по засохшей крови. Воздух становился разреженным, дышать было тяжело, и с каждым шагом вверх я чувствовала, как на плечи давит не только вес походного мешка, но и сама атмосфера этого места.

Орки, казалось, чувствовали себя здесь лучше. Их мощные легкие справлялись с нехваткой кислорода, а широкие ступни уверенно находили опору на предательских осыпях. Но даже на их суровых лицах я читала смешанные чувства — благоговение и тревогу. Они возвращались в священные земли своих предков, но возвращались не как хозяева, а как изгнанники, ищущие спасения.

Адриан шел рядом со мной молча, его