По извиистым волнам - Вал И. Лейн

как туман в воздухе от водопада внизу, мимолетный и исчезнувший так же быстро, как пар. Но это не могло стереть воспоминание о том, как ее кожа касалась моей, как я сжимал ее плоть зубами, как ее руки сжимали мое тело. Сладкий вкус жимолости и пота остался у меня на языке. Каждое ощущение вокруг меня казалось таким же осязаемым, как светлячки, каждое напоминало о проведенном здесь времени.

— Мы должны вернуться, — слабым голосом произнесла Катрина. — Мы не можем здесь оставаться.

— Знаю. — Я погладил ее обнаженное плечо, когда она вздрогнула, прижавшись ко мне.

Я помог ей подняться на ноги, и мы оба нерешительно вошли в воду, чтобы вернуться на берег лагуны.

— Я определенно чувствую, какая холодная здесь вода, — сказала Катрина, стуча зубами.

— Теперь ты понимаешь, почему мне потребовалось так много времени, чтобы войти, — усмехнулся я. Она ответила ледяным всплеском, и я отплатил ей тем же. Обнаружив, что наша одежда слегка отсырела от влажного ночного воздуха, мы оделись и отправились обратно в гостиницу.

— Интересно, как часто мне придется меняться? — спросила Катрина, пока мы шли, и только что показались тусклые огни города.

— Полагаю, всякий раз, когда ты чувствуешь, что теряешь себя, — пожал я плечами.

Катрина вздохнула и посмотрела вперед, ускоряя шаг.

— Я бы хотела… я бы хотела, чтобы рядом была русалка, с которой я могла бы поговорить, и которая помогла бы мне понять все это. Нам еще слишком многому предстоит научиться. И даже если мы найдем трезубец, Корделия сказала, что только сирена может им воспользоваться. Но это может означать все, что угодно. Что, если мы найдем его и не сможем понять, как им пользоваться? Это как с ожерельем.

Я подстраивался под ее шаг, ускоряя шаг, чтобы быть рядом с ней, и думал о чем-то, о чем не решался рассказать. Но я знал, что если буду молчать, пытаясь обезопасить ее, это разрушит доверие, которое мы восстановили. Даже если я был единственным, кто когда-либо узнал об этом. Я не мог пытаться уберечь ее от опасных вещей. Я не мог снова так с ней поступить.

— На борту «Презрения Сирены» есть русалки, — произнес я. — Пленницы. Две, если я правильно помню.

Катрина уперлась каблуками в грунтовую дорожку под нами и резко повернулась ко мне лицом.

— Ты можешь отвести меня к ним?

— Нам нужно быть осторожными. И быстрыми. Нам нужно отдохнуть перед завтрашним днем.

— Мы действительно отдохнули, — подмигнула мне Катрина.

— Ты заставляешь меня задуматься, сколько твоих сирен осталось позади, — пошутил я.

— Не волнуйся, я — это я, — она коснулась ложбинки на груди. — Но знание того, кто я такая, и того, как использовать ту силу, которой обладаю, может стать нашим главным шансом понять, как остановить Корделию.

Я кивнул. Она была права. Но это была такая сложная задача, и времени на ее выполнение едва хватало.

— Уже почти 2 часа ночи, — сказал я, запрокидывая голову, чтобы взглянуть на ночное небо. — В гавани будет тихо. Но где-то рядом всегда кто-то есть.

— Что-то, что связывает нас с тобой, всегда заканчивается тем, что мы пробираемся на корабли.

— Из тебя получается отличный пират, девочка, — ухмыльнулся я, — Но, если серьезно, если мы собираемся это сделать, нам нужно уходить сейчас. У нас не так много времени.

— Тогда показывай дорогу, капитан, — она указала открытой ладонью на дорогу впереди.

Я повел ее обратно по кишащим крысами улицам, где звуки и суматоха стихли, сменившись храпом и ворчанием пьяниц, потерявших сознание. К тому времени, как мы добрались до порта, мы потеряли еще пятнадцать минут. С беспокойством в глазах я перевел взгляд на «Презрение Сирены», покачивающееся на волнах прибоя и пришвартованное к ближайшему причалу. Катрина шагнула вперед, нервно оглядываясь по сторонам.

— Подожди, — сказал я. — Вальдес никогда не оставлял свой корабль с русалками на борту без присмотра. Нам придется прятаться. — Я накинул капюшон плаща на голову. — Какой от этого толк теперь, когда за мою голову назначена награда?

Катрина кивнула, и я предложил ей подняться на корабль. Каждый нерв внутри меня предупреждал, что это плохая идея, но я не мог отказать Катрине в единственном шансе, который у нее, возможно, когда-либо будет, узнать о своей натуре. Мне также пришло в голову, что, возможно, если нам повезет, мы сможем освободить русалок. На корабле было темно, и фонари не горели. Но я знал, что это не значит, что он был пуст.

— Пригибайся и иди вдоль края, — прошептал я. Катрина именно так и поступила, и я, честно говоря, был удивлен, что нас до сих пор не обнаружили. Патрульные обычно сидели на верхней палубе у кормы, чтобы лучше видеть. Но я не увидел там никого, о ком мог бы рассказать.

Я прокрался к люку, ведущему на нижние палубы, Катрина следовала за мной легкими, как перышко, шагами. Мое сердце бешено колотилось, и я старался дышать ровно и бесшумно. При каждом скрипе деревянной доски настила или каждом ударе волны о корпус я замирал, прислушиваясь, боясь, что звук может быть сильнее, чем кажется.

Но, несмотря на всю нашу осторожность и паранойю, мы так и не увидели на борту ни души. Мы спустились еще ниже, в чрево корабля. Трюм с русалками находился как раз по другую сторону гауптвахты, где, как я знал, мое юное «я» должно было лежать замерзшим, голодным и безнадежным на заплесневелом, заляпанном мочой полу. Меня затошнило, и руки задрожали, когда я открывал дверь в трюм.

Я слышал собственное приглушенное хныканье за стеной — плач мальчика, который считал себя слишком взрослым, чтобы плакать. Я. Я крепко зажмурился и попытался сосредоточиться, когда Катрина вошла внутрь, чтобы присоединиться ко мне. Я жестом попросил ее приподнять тяжелую ткань, прикрывавшую прямоугольники, похожие на гроб, сложенные у стены.

Как я и ожидал, она в изумлении отступила назад, увидев двух сирен, смотревших на нее из своих водяных тюрем. У одной были огненно-рыжие волосы, а у другой — длинные, почти белые пряди.

Русалки отпрянули, яростно забившись в своих контейнерах и выплескивая брызги воды через прорези в верхней части. Катрина прижалась к стеклу, чтобы они могли видеть ее лицо. Беловолосая русалка замедлила свои движения, чтобы сосредоточиться, и я увидел, как ее тело расслабилось при виде Катрины.

— Ты меня слышишь? — спросила Катрина у разделявшего их стекла. Русалка кивнула. Вскоре рыжеволосая русалка тоже взяла себя в руки.

— Я… я одна из вас, — пробормотала Катрина. — Я хочу помочь вам. Вы тоже можете мне помочь?

Русалки