Попаданка в рабыню, или Закон – это я! - Ивина Кашмир

мои глаза, пробормотал Эдмунд.

Вот только влюбленных в меня стариков не хватало! У нас с ним договор, и каждый должен исполнять его неукоснительно.

Одарив его холодным взглядом, отвернулась к окну.

Эдмунд, к счастью, все понял.

Брак оформляли в старинной часовне.

Вместо священника был хмурый церемониарий, в черной мантии и с книгой брачного кодекса в руках. Выглядел так, будто сам был против любых союзов, особенно таких… как наш.

Меня облачили в светлое платье с высоким воротом и кружевами – я в нем чувствовала себя невестой из старинной гравюры. Только вместо трепета и восторга – сухость во рту и нервный хруст пальцев.

Из часовни я вышла Розой Лоренцо, у которой на безымянном пальце блестел огромный бриллиант.

Вернулись домой, и Эдмунд, что-то бормоча себе под нос, удалился в кабинет.

За два часа я обошла все поместье, заглянула в каждую комнату этого роскошного замка, побывала в саду и даже в конюшне.

Слуги смотрели настороженно, а вот экономка с тщательно скрываемой ненавистью.

Причину ненависти узнала вечером, когда без приглашения явилась в кабинет супруга, желая перед сном пожелать ему спокойной ночи.

Сплетенные в страсти дряхлые тела – зрелище, которое, будь у меня слабее нервы, обеспечило бы психологическую травму на всю оставшуюся жизнь.

Эдмунд был увлечен настолько, что мог бы и на пожар не отреагировать.

А вот Эрвиза побелела и судорожно схватилась за платье.

Я лишь усмехнулась и вышла за дверь.

Будь у меня муж в прошлой жизни, я бы устроила сцену. Классическую, с криками, хлопаньем дверей и фразой «Я тебе это никогда не прощу».

Но в этой жизни… нет.

Во-первых, брак фиктивный. Во-вторых, даже под страхом смерти я бы не легла с ним в постель.

Так что… пусть развлекается.

– Это не то, что вы подумали... – запыхавшись выдавливает Эрвиза, вылетев следом.

– Давно? – я выгнула бровь, придавая себе ледяную невозмутимость.

– Двадцать лет, – упавшим голосом сообщает она, нервно затеребив рукав.

– А почему...

– Я замужем.

Вот оно что. Теперь все встало на свои места.

Вечер закончился на веранде. Сидели, пили чай и болтали по душам.

Эрвиза уже не смотрела на меня, как на конкурентку. Поняла – я сюда не за ее мужиком пришла. Я сюда за своей новой жизнью.

На следующее утро я заявила муженьку, что хочу открыть свое дело.

Глава 8

– Но, Роза, – глядя так, будто перед ним несмышленое дите, муж отложил круглые очки и откинулся на спинку стула, – юриспруденция это...не женское дело.

У меня глаза на лоб полезли.

– В нашей сфере трудятся лишь мужчины, и неспроста, – поучительно продолжал Эдмунд, не замечая моего изумления. – Работа с преступниками...

– Причем здесь преступники? – недовольно бросаю, упираясь ладонями в стол. – У вас что, юриспруденция не делится на отрасли? Публичное, частное – все в одну кучу?

По мере того как я говорила, белесые глазки супруга все больше округлялись.

– А откуда ты...

– Не знаю, – соврала я, скрестив на груди руки. – Я же ничего не помню. Может, занималась этим «мужским делом» до потери памяти?

– Не может такого быть, – поджал губы Эдмунд. – Женщины не имеют права обучаться на факультете права.

Я возвела глаза к потолку, сдерживаясь, чтобы не начать исступленно ругаться.

Мир, где правят властные, потные мужики, продолжает меня «радовать».

– Но...

– Но? – я жадно подалась вперед.

– Ты можешь пройти шестимесячные курсы по медиации. Полноценным законником, конечно, не станешь, но...

– Но?

– Сможешь оказывать консультационные услуги. Если закончишь обучение, я открою тебе контору.

– Не если, а когда. Я в себя верю.

Эдмунд тяжело вздыхает, кивает и теряет ко мне интерес, вернувшись к чтению корреспонденции.

Гордо расправив плечи, грациозно вышла из кабинета и направилась в сторону библиотеки.

Я хоть и жуткий задрот, но это вовсе не значит, что знаю все. Нужно нырнуть с головой в справочники и законодательные своды...

«Когда-нибудь я встану на ноги – и даже фиктивный муж мне будет не нужен», – шальная мысль заставила меня глупо улыбнуться.

Ну а что?

Эдмунд, конечно, почти идеальный муж, но это вовсе не означает, что теперь я должна забыть о личном счастье.

Последующие две недели я не вылезала из библиотеки.

Однажды, забыв поесть, я обнаружила себя с чернильными пальцами и текстом на лбу вместо закладки. Но мне было плевать – я шла к своей цели.

Ощущать себя книжным червем мне не впервой, я к этому делу привыкшая.

Расстраивало меня одно – в этом мире у женщин почти нет никаких прав.

Учиться нельзя. Работать можно только с разрешения отца или супруга. Ну и в целом картина удручающая. Хорошо, что платки на лице не носят...

Сначала ты в тени отца, а потом в тени мужа. А мужья не все такие лапушки, как мой дряхлый Эдмунд.

Есть такие, от которых кровь стынет в жилах. Отъявленные мерзавцы, считающие женщину приложением к мужчине.

И ведь развестись с таким зверем нельзя!

По крайней мере, по инициативе женщины...

Если и случаются разводы, то всегда по инициативе мужчин. Всегда.

Просто лютый кошмар закоренелой феминистки.

Как бы пафосно ни звучало, считаю своим долгом начать улучшать положение женщин в этом мире.

И пусть такая помощь будет каплей в море, но главное – заложить кирпичик, а дальше придут единомышленники.

Высшие силы отправили меня в этот странный мир уж точно не ради того, чтобы я вышивала крестиком!

Курсы длились шестьдесят минут и всего три раза в неделю. Это показалось мне ничтожно малым, поэтому я плотно занялась самообразованием.

Все шесть месяцев Эдмунд...посмеивался надо мной, сомневаясь в моих способностях, чем жутко раздражал.

К счастью, виделись мы с ним редко. Супруг сутками пропадал в верховном суде, чему я была несказанно рада. Я же стала книжным червем – с синяками под глазами и книгой в руках.

Экзамен сдала с первого раза, вызвав у супруга сердечный приступ.

– Поздравляю, – выдавливает Эдмунд, продолжая ошарашенно разглядывать блестящий сертификат.

– Спасибо, – произнесла я, гордо расправляя плечи.

Контору дражайший супруг открыл на удивление быстро – кабинет в центре столицы, с высокими окнами, старыми, но крепкими шкафами и массивным письменным столом.

На двери повесили табличку:

«Правовая помощь женщинам. Только женщинам».

Последние два слова я подчеркнула сама. Красным.

Клиенток, правда, не наблюдалось.

И не