Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника - Кира Рамис

имеются женихи. Мы Марине побогаче присмотрим.

— Не глупи, деревня не только наша, но теперь и ваша, — осадила её Авдотья. — Кому нужна… эта, — женщина с жалостью посмотрела на Марину. — Не спорю, по хозяйству скорая, но ведь и слова из неё не вытянешь. «Здрасьте», не дождёшься. А моему сыночку и такая пойдёт. Может, и ребёночка, выносит.

Соседки переглянулись, ещё раз посмотрели на Марину и про себя решили, что такая тростинка себя бы на ногах удержала, а пьянице Некрасу лишь бы глаза залить. Зачем, такому, дети?

Мать Некраса, если бы узнала мысли соседок, вряд ли бы обрадовалась. Авдотья давно приглядывалась к Марине. Пусть и молчаливая, но работящая, опять же лицом симпатичная, а прыщи уйдут, немного подкормить бедняжку и смотришь, Некрас влюбится, остепенится, пить бросит, детки пойдут. Но о своих мечтах женщина никому не говорила. Слова силу имеют, вот распиши она Маринку перед всеми, найдутся и другие желающие. А Авдотье конкуренты не нужны. Она была уверена, что сваха не отыщет жениха, готового отдать за худышку-замухрышку пятьдесят серебряных, Карина с Виктором подумают и согласятся на два.

Марина, слушая, как её продают, тихо рассмеялась, хотелось бы громче, но кашель не дал.

— Ой, Авдотья, брось ты эту мысль. Непонятно, поправится ли девица. Её же камнями побило, а родные даже доктора не позвали, — громко зашептала одна из соседок на ухо Авдотье. — У Ильиничны на том берегу дочки растут загляденье, здоровые, румяные.

— В двери не входят и работать не хотят, — отмахнулась соседка, всё решив для себя.

— Тут ты права, — женщины вспомнив о своих делах, развернувшись, уходили. — Но ты хозяйка справная, научишь…

— Алька, иди сюда, — покрасневшая Карина подозвала девочку. — Беги на соседнюю улицу, доктора позови, скажи, что не в долг, а заплатим за осмотр.

— Угу, — кивнула Алевтина и в одно мгновение испарилась со двора.

— Чего стоишь? Раскашлялась перед соседками. Потерпеть не могла? — злая невестка накинулась на Марину. — Иди в дом или думаешь, что доктор во дворе осматривать будет?

— На что жалуетесь? — не прошло и получаса, как доктор прибыл.

— Камнями побило, — ответила Марина. — Всё тело болит, слабость, голова кружится и не всё помню.

— Как это «не всё помню»? — тут же спросила Карина.

— Местами память отшибло, — Марина с надеждой смотрела на доктора.

— Так-так. Ну-ка, голубушка, пройдитесь туда-сюда, — он махнул рукой вдоль комнаты.

Еле передвигая ноги, в душе Марина надеялась, что доктор осмотрит, пощупает, выпишет какие-то лекарства или мазь от синяков.

— Всё ясно, — неожиданно ответил тот. — Переломов нет, лишь ушибы. На голове шишки имеются?

— Да, есть, но уже проходят, — пациентка подняла руку и потрогала затылок.

— Понятно, — протянул доктор. — Камень ударил по голове, отсюда потеря памяти. Ещё два дня полежать в кровати, а потом и за работу.

— И это всё? — возмутилась Марина.

— Могу продать настойку из редкого заморского корня, укрепляет тело. Уверен, что оно вам нужно, — он тут же порылся в сумке.

— Подождите, доктор, а пульс посчитать, давление померить, послушать сердце, хрипы, посмотреть мою спину? Вдруг какая-то кость сломана⁈ Вы обладаете магическим рентгеновским зрением?

— Нет, магией я не обладаю, — испуганно произнёс доктор.

— Марина, — охнула Карина. — В своём ли ты уме? Посторонний мужчина не должен видеть твоё тело. Доктор и так знает, что у тебя оно в порядке.

— Ты его зачем позвала? Поиздеваться? Если мужчине нельзя осматривать, зови женщину!

— Так, из женщин только повитуха в нашей деревне, — доктор посмотрел на Карину. — Тяжёлый случай, как бы не головой тронулась. Всё же советую купить настойку чудодейственного корня. Пропьёт девица неделю и вновь станет прежней.

— Шарлатан, — не выдержала Марина. — Вы где учились на доктора? — мужчина вздрогнул. — Да вы же не учились⁈

— У-учился! В соседней деревне два года в учениках проходил, — тот, кого назвали шарлатаном, поднялся и медленно отошёл к двери. — Три медяка с вас.

Карина протянула деньги и вышла вслед за доктором.

— Вы всё же, голубушка, купите корень, совсем плоха ваша золовка. Как бы ещё более буйной не стала. Какую ерунду придумала, у меня и магия. Слова опять же незнакомые говорит.

— Спасибо, уважаемый. Но у меня денег нет на корни. Отлежится два дня и станет сама собой.

В ворота входил Виктор.

— Карина, ты доктора пригласила для сестры? Я всегда знал, что у тебя доброе сердце.

— Я уже ухожу, если передумаете на счёт корня, присылайте девчушку с деньгами, — не отставал со своим сомнительным лекарством мужчина.

— Виктор, ты пришёл? Мы только тебя и ждали, — во двор вышла Марина, на её бледном лице появилась улыбка. — Скорее руки мой и за стол, ароматной, рассыпчатой кашей на масле накормлю. Дети, руки мыть.

— Вот ещё, вечер что ли, мыло тратить? Его и так мало, Виктор пусть помоет, а Алька и Сеня и с грязными поедят. Да и грязи-то на их руках нет, они же в земле не рылись.

— Ах, какой запах, — настроение у Виктора улучшилось, живот забурчал, требуя еды. Старший брат последние дни почти голодал, Карина готовила отвратительно, она умудрялась испортить простую кашу на воде. — Не бухти, пусть и дети помоют руки, раз Марина просит.

Аля и Сеня, нахмурившись, пошли мыть руки.

— Приятного аппетита, — тарелка перед братом стояла самая большая, на красивой зернистой горке лежало белобокое варёное яйцо.

Пока невестка бегала о чём-то с кем-то договариваться, Марина нашла яйца, их было примерно штук двадцать и сварила всем по одному.

— Что это? Кто позволил тебе взять яйца⁈ Да ты! — Карина замахнулась на золовку, но та, молча, подняла в ответ ложку.

— Да что с тобой последнее время, Кариночка. Раз в неделю-то можно и яйцо съесть, — Виктор встал на сторону сестры. — Садись скорее, все голодные.

И не дожидаясь, пока Марина наполнит оставшиеся тарелки, зачерпнул кашу, проглотив, зажмурился. Как давно он не ел нормально.

— Послушай, Виктор, я тут к свахе ходила…

Глава 5

Поев, Марина, оставив грязную посуду немытой, медленно пошла в свою каморку, которую комнатушкой-то было стыдно назвать. В душе теплилась надежда, что, когда она поспит и поднимется, стол будет чист, а посуда помыта.

Виктор и Карина молча доедали кашу, положив добавки, кастрюля опустела. Они не разговаривали, потому что муж был в обиде на жену. Чуть ранее, возмущённый поведением супруги, он вспылил.

Кто в своём уме выложит пятьдесят серебряных за пусть и симпатичную, но худую, с прыщами, бедную девицу? На такую без жалости не взглянешь. Поэтому Виктор высказал жене претензии.

Наевшись, он улыбнулся.

— Карина, не дуйся. Прости, что кричал. Но ты