Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Правда? — он повернулся к ней лицом и зарылся подбородком в копну её волос.

— Ты звал кое-кого.

— И кого же? — Гермиона почувствовала, как он напрягся.

Поколебавшись, она всё же ответила:

— Отца.

Повисла пауза, и, когда Драко заговорил, Гермиона почувствовала, насколько он ошарашен.

— Я звал его? Зачем?!

— Потому что это твой отец. И ты любишь его.

Он развернулся, и Гермиона уткнулась ему в шею.

— Мне так не кажется, — тихо и отрешённо возразил Драко, медленно проваливаясь в сон. — Я больше никого не люблю… может быть, даже тебя…

На третий день сновидения Гарри потеряли всякий смысл и превратились в путающиеся разрозненные картинки, среди которых были и воспоминания (бегущая по снегу к квиддичному полю Гермиона… Рон в натянутой по самые брови оранжевой шапке чинит с помощью чудо-ленты сломанную метлу… Драко что-то старательно пишет своим вороньим пером), и простые сны, и мечты, и кошмары.

Он видел труп Седрика Диггори, его родителей, прикованных к шестам в озере. Их волосы покачивались в воде, словно водоросли.

Потом Гарри снилось, что он привидение Имения. А вот он сидит на берегу, и волны накатывают на песок и уходят обратно, оставляя за собой мокрый след и перекатывая красное пластмассовое ведёрко. В следующем сновидении он лежал на странной кровати в странной комнате, полной цветов, а рядом в кресле сидит Флёр Делакур. На её лице удивлённое и растерянное выражение, а светлые волосы водопадом стекают на плечи.

— Ты проснулся, — Флёр улыбнулась и наклонилась к нему. — А я-то думала, что тебя может разбудить только землетрясение.

Гарри захлопал глазами.

— Я не проснулся… я сплю.

Флёр наклонилась пониже, коснулась его руки и побежала прохладными пальцами по чувствительной коже запястья. Гарри показалось, что сон принимает весьма специфическую окраску. Признаться, он однажды грезил Флёр, совсем в юном… ну, ладно, ладно, не совсем в юном возрасте — ему было шестнадцать, но в последнее время он, вероятнее всего…

— Ой! — вскрикнул Гарри, отдёргивая руку. — Ты меня ущипнула!

— Ну, я тебя убедила, что ты не спишь, верно? — в синих глазах девушки запрыгали весёлые искорки.

— Я… — Гарри испуганно огляделся. Он находился в спальне приятных светло-жёлтых тонов с небольшим кирпичным камином, в котором горел огонь. Цветы были повсюду: вазы с лилиями и гардениями, ноготками и маками, тюльпанами, астрами, флоксами стояли на всех столах, цветастые яркие занавески на окнах. А за ними расстилался заснеженный ландшафт с одинокими заиндевевшими деревьями и далёкими горами.

— Э… наверное, мне стоит спросить «где я», — заметил Гарри, — но уж больно это глупо звучит.

— Ты в Болгарии, — Флёр пересела с кресла на краешек его кровати. — Это дом Виктора, а это, — она подёргала Гарри за рукав пижамы, — его пижама.

— Виктора Крума?

— А что — ты знаешь ещё какого-нибудь Виктора?

— Нет, но всё равно — это всё как-то очень неожиданно. Я был в Каминном узле Лондона…

— …и упал в обморок, а Виктор как раз возвращался с матча, когда увидел тебя. Ты был совсем плох, Гарри: ты весь горел и бредил… Он привёз тебя сюда… Знаешь, сколько ты уже здесь находишься?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Три дня, — сообщила Флёр.

— Вот чёрт! — напугался Гарри. — Похоже, я и, правда, заболел.

— Именно так. Можешь сам подняться и идти?

Гарри призадумался. Он чувствовал себя измученным и опустошённым, но не больным: лихорадка сожгла что-то внутри, оставив ему лишь горсть белой золы. Тело ныло, а правая рука болела так, словно он порезался или здорово ушибся. Гарри взглянул на себя и был ошеломлён размером пижамы — настолько большой, что руки терялись где-то в рукавах.

Свесив ноги с кровати, он осторожно встал. Всё вокруг покачнулось, Гарри схватился за спинку, и почувствовал, что пижамные штаны поехали вниз. Он тут же вцепился в них.

— А я уже всё видела, — хихикнула Флёр. — Ведь должен же кто-то был тебя переодевать.

Гарри раздражённо охнул и, к своей огромной досаде, покраснел. Насколько ему было известно, ещё никто не видел его совершенно голым при таком хорошем освещении. Ну, ладно, если не брать в расчёт обитавшего одно время в его теле Драко, но Гарри не брал это в расчёт: уж слишком тогда всё было странным. — Ну, и где же Виктор?

— Наверное, он пишет, — откликнулась Флёр. — Это его загородный дом. Мы тут уже несколько месяцев: Виктор хотел найти местечко потише, чтобы закончить свою книгу. Мне здесь ужасно скучно, поэтому, как можешь заметить, я немного поэкспериментировала с цветочной магией, — небрежно махнув в сторону огромной вазы с тюльпанами, она позвонила в маленький колокольчик. — Виктор будет счастлив видеть, что ты в порядке. Он волновался, — она указала на чемодан в изножии кровати. — Все твои вещи там: одежда, рюкзачок, меч — всё, кроме этого, — она вытащила из кармана Кодекс поведения семейства Малфоев. — Я читала. Ужасно смешно. Ты знал, что Малфоям запрещено под страхом смерти носить зеленовато-голубое?

— Эй! — Гарри шагнул вперёд и едва не свалился, запутавшись в пижамных штанах. — Это моё! Отдай.

— Фи, неблагодарный! — воскликнула Флёр и кинула ему книгу. Решение нужно было принять незамедлительно, так что Гарри отпустил штаны и поймал книгу. Штаны упали на пол. На его счастье, под ними оказались трусы, хотя, к вящему ужасу, — трусы незнакомые, с рисунком из огромных переплетающихся букв D и s.

— Это ещё что за…

— Это мои дурмштрангские шорты, — раздалось от дверей. Бесшумно вошедший Виктор с улыбкой наблюдал за Гарри. — Они тебе очень к лицу.

— Виктор! — Гарри улыбнулся и, бросив книгу на кровать, подтянул штаны. — Флёр рассказала, что ты сделал; честное слово, я очень…

Виктор замахал испачканной чернилами рукой. Судя по смущённому лицу, ему было очень неловко.

— Да всё в порядке… — он почти совсем не изменился — был всё так же броваст, высок и косолап, хотя волосы сильно отросли и падали на плечи лохматой неопрятной гривой. На нём был растянутый потрёпанный чёрный свитер, тоже заляпанный чернилами, и поношенные тренировочные штаны. — Не беспокойся.

Флёр поднялась с кровати и, подойдя к Виктору, заключила его в объятия.

— Дорогой, ты такой скромный…

Гарри был удивлённо застыл. То есть, конечно, он уже догадывался, что именно Флёр может делать в доме Виктора, но, всё же, видеть это было немного странно.

Хотя, учитывая, что Виктор миновал период переживаний по поводу безответной любви к Гермионе, всё складывалось просто отлично. К тому же, у Флёр и Виктора было много общего: оба были богаты и знамениты. Правда, кроме этого Гарри не смог придумать, что их ещё могло объединять, но пребывал в уверенности, что непременно существует ещё что-то.