Варрэн-Лин: Сердце Стаи - Юна Ариманта

— По рукам, — с готовностью хлопнул по столу красавчик. — Один золотой вперед, второй по окончанию работы.

Динка выложила перед ним золотую монету и обратила внимание, как цепко он схватил ее со стола, пряча куда-то в складки своей одежды.

— Когда выезжаем? — спросил он, поднимаясь из-за стола.

— Прямо сейчас, — вздохнула Динка, тоже сползая с табуретки и едва сдерживая страдальческий стон. Тело немилосердно болело каждой своей клеточкой.

— А почему ты без седла? — удивился Динкин провожатый, глядя как она выводит из конюшни свою серую в яблоках лошадь. Лошадь мотала головой и упиралась всеми четырьмя ногами. Она тоже устала и не готова была продолжать путь прямо сейчас.

— Лошадь украла, а седло не успела, — невесело пошутила Динка, хватаясь за гриву и подтягиваясь на спину животины.

— Я без лошади, но могу сесть к тебе за спину, — предложил провожатый, глядя на нее снизу вверх.

— Иди лучше пешком, я тихо поеду. Лошадка устала, — тут же отбрыкалась Динка, едва представив, что к ее спине будет прижиматься мужское тело.

— Кстати, меня Костик зовут, — представился провожатый, бодро шагая рядом с лошадью своими длинными ногами.

— Угу, — без интереса отозвалась Динка. Все ее мысли были поглощены загадочными Мутным Ряхой и сомнительной перспективой проникнуть в тюрьму. Ну проникнет она… Подойдет к решетке, посмотрит на полуживых демонов и… Что дальше то?

Костик еще несколько раз пытался ее разговорить, но Динка не отвечала, вытянувшись на лошадиной спине и устало зарывшись лицом в гриву. Под мерное укачивание лошадиного шага спать хотелось неимоверно. Динка вспоминала, как дремала верхом на лошади в надежных руках Штороса. Шторос, Шторос… рыжий мерзавец оставил в ее памяти больше всех воспоминаний. Интересно, какая у него будет рожа, когда он вновь увидит ее? Обрадуется ли он ей? А Дайм? Жив ли он еще? Динка вспомнила его развороченный живот, словно пробитый тараном, и содрогнулась. Разве после такого выживают? Динке так захотелось вновь прижаться к груди Дайма, ощутить запах его тела, что на глазах выступили слезы.

— Диночка, просыпайся. В городские ворота въезжаем, — окликнул ее провожатый. Динка отметила про себя, что забыла его имя, едва услышала.

Она выпрямилась на лошади и оглянулась. Перед ней возвышалась сложенная из камней городская стена. Она окружала город непрерывным кольцом. Прямо по дороге были гостеприимно распахнутые городские ворота.

— Слезай с лошади, — услышала она голос провожатого. — В городе нельзя верхом, только на поводу. Такие правила.

Она соскользнула с гладкого лошадиного бока и пошла плечом к плечу рядом со своим спутником.

— Ну, смотри и удивляйся, — с энтузиазмом проговорил ее провожатый. А удивляться было чему. Динка, разинув рот, вертела головой во все стороны.

Под ногами, будто пол, вымощенная камнями дорога. От ворот веером расходились во все стороны улицы. И по обе стороны от каждой возвышались двух-трехэтажные каменные дома. На каждом доме висела яркая цветная вывеска с закорючками надписей, а иногда и с картинками. Вот лавка брадобрея с нарисованными на вывеске расческой и ножницами. Вот пекарня. Даже без картинки можно было догадаться по сладкому запаху, от которого рот наполнился слюной.

По улицам города шло во все стороны несметное количество людей. Все куда-то спешили. Кто-то, как и Динка, вел на поводу лошадь. Кто-то тащил груженую телегу, ухватив за оглобли. Бегали мальчишки, играя и наталкиваясь на прохожих. Лоточники хватали ее за рукава, предлагая свой товар. Но ее спутник уверенно отодвигал их рукой, не давая прикоснуться к Динке. От навалившихся звуков и запахов кружилась голова, и Динка неосознанно придвинулась ближе к своему провожатому. Парень уверенно рассекал толпу, словно нос лодки, рассекающий речное течение. И Динка даже порадовалась, что наняла его. Сама она ни за что бы не сориентировалась в этом людском море. Да и как здесь искать таверну «Седая корова», если этих таверн тут на каждом шагу.

— Внимание! Внимание! — кричал босоногий мальчишка, повиснув одной рукой на вывеске, а в другой сжимая пачку бумаги с разноцветными надписями. — Третьего дня на площади у тюрьмы казнь рогатых демонов через отсечение головы! Внимание! Внимание! Портрет всех четверых демонов всего за два медяка.

Рука Динки непроизвольно потянулась к мошне. Так хотелось увидеть их лица, хотя бы на портретах. Но она одернула себя. Не стоит выдавать свой интерес слишком явно.

Спутник осторожно потянул ее за рукав, и Динка виновато улыбнулась. Провожатый уводил ее от центральных на более тихие улочки. И вскоре Динка уже сбилась со счета сколько раз они свернули.

— А вот и «Седая корова», — проговорил он, останавливаясь у ничем не примечательной вывески с нарисованными закорючками. Душу Динки наполнила благодарность. Сама бы она ни за что на свете не отыскала это место. Словно чувствуя это, мужчина порывисто обнял ее, на секунду сжав в своих руках.

— Удачи тебе, Диночка, — прошептал он ей прямо в ухо.

А затем быстро отстранился и шагнул за угол, скрывшись из вида. Динка растерянно хлопала ресницами и смотрела на угол дома, за которым он скрылся. Они же договаривались, что она оплатит ему второй золотой, как только он доведет ее до нужного места. Так и не разгадав странный поступок своего провожатого, Динка растерянно пожала плечами, шагнула в сторону входной двери и… замерла на месте.

Привычной тяжести дорожной сумки за плечами не ощущалось. Динка схватилась за ремешок, все еще висевший через плечо, но в руках у нее остался лишь короткий обрезанный кусочек.

— Ублюдок! — заорала Динка, сообразив, что произошло и бросаясь в погоню. Но за углом, куда он свернул, был короткий узкий проулок между глухими стенами домов, открывающийся прямо на центральную площадь у тюрьмы и ратуши, по которой суетливо текло людское море. Пытаться найти вора в такой толпе народа было все равно, что искать иголку в стоге сена. И учитывая то, что подлец знал в городе каждую улочку, а Динка растерянно озиралась, не зная в какой стороне теперь городские ворота, шансы вернуть свою собственность приближались к нулю.

Она, покачнувшись, прислонилась к глухой каменной стене и тихо заскулила. Слез не было. Кажется, за последние дни она вылила весь доступный ей на месяц запас слез. И теперь глаза были словно присыпаны песком,