Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни

— Не знаю, зачем я это сделала. — Я закрыла глаза и покачала головой, жалея, что не могу вернуть все назад. — Прости.

— Не стоит. — Его рука коснулась моей щеки. Его ладонь была мозолистой. Нетипично для принца. Хотя Завьер не был похож ни на одного принца, которого я когда-либо встречала. Он не был избалованным или жестоким. Напыщенным или надменным.

Когда он опустил руку, я ждала звука его удаляющихся шагов. Затем я приоткрыла один глаз, ожидая, пока он уйдет, прежде чем закрыть лицо руками и застонать.

— Уф. — Я затоптала комок грязи, прежде чем начала подниматься по веревочной лестнице. Добравшись до балкона, я поплелась внутрь, собираясь скинуть ботинки, но замерла, обнаружив посетителя.

— Поздно ложишься, моя королева? — Страж развалился на моей кровати, заложив руки за голову.

— Убери свою задницу с моей кровати. Сейчас же. — Я подняла руки, растопырив и согнув пальцы, и представила, как они обхватывают его за шею. Как было бы здорово задушить его прямо сейчас. — Уходи. Прочь.

Он скрестил лодыжки, словно устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть.

— Ты хоть немного уважаешь личное пространство человека? Или ты вторгаешься только в мое? Ты боишься оставаться один? Поэтому ты всегда здесь?

— Я думаю, мы оба знаем кое-что о том, что такое одиночество.

Была ли в его голосе уязвимость? Или он насмехался надо мной?

Его челюсть все еще была сжата, на лице было написано раздражение. Но что-то в его карих глазах выдавало его. Что-то, что говорило о том, что он пришел сюда не для того, чтобы быть одному.

Или чтобы я тоже не волновалась.

Прежде чем я смогла что-то понять, выражение его лица изменилось, и глаза стали такими же жесткими и сердитыми, как всегда.

— Где твой дом?

— Опять это? — Я стянула ботинок. Если он вторгся в мою спальню, то сможет справиться с моими вонючими ногами. — В Росло. Хотя на данный момент этот очаровательный домик на дереве — мой дом. Следующий вопрос?

Глаза Стража стали серебристыми.

— Осторожно.

— Или что? — Я сдернула второй ботинок, испытывая искушение запустить им в него. — Я тебя не боюсь.

Он приводил в бешенство. Но не представлял угрозы. Страж никогда бы не причинил мне вреда.

— Еще вопросы есть? Или мы можем на этом закончить?

— Со сколькими мужчинами ты переспала? Я знаю, тебе не терпится присоединиться к Завьеру, но хочу тебя предостеречь — он не любит женщин, от которых разит отчаянием.

У меня отвисла челюсть. Ноздри раздулись, а щеки покраснели. Конечно, он видел, как я выставила себя дурой на улице. Этот человек всегда прятался, готовый бросить мне в лицо оскорбления.

— Убирайся. Вон.

Он вскочил с кровати и так быстро пересек комнату, что я моргнула, а он уже возвышался надо мной. Он наклонился так близко, что его нос почти коснулся моего. Когда он заговорил, его дыхание коснулось моей щеки.

— Твой отец послал тебя сюда шпионить?

— Нет. — Это было сказано слишком быстро, слишком неуверенно.

Он усмехнулся и в мгновение ока выскочил за дверь.

— Я прошла твой тест? — крикнула я ему в спину.

В ответ он отстегнул мою веревочную лестницу и уронил ее на землю. Затем взобрался на перила моего балкона и перепрыгнул на свой собственный.

— Думаю, нет, — пробормотала я.

Он захлопнул дверь.

Двадцать пять

— Эванджелина. — В отеческом тоне Завьера идеально сочетались нежность и твердость. — Если ты продолжишь убегать от Луэллы, она подумает, что тебе не нравятся ее уроки.

— Мне они не нравятся. — Она скрестила руки на груди и надулась.

— Даже наука?

В ее больших серых глазах появилась мольба.

— Я хочу остаться с тобой.

Завьер вздохнул, поднимая глаза к вечернему небу.

Он собирался сдаться. Когда дело касалось этого ребенка, у него не было твердости характера. Казалось, ни у кого не было твердости характера. Она обвела все Трео вокруг своего мизинца.

— Хорошо, — сказал он. — Ты можешь присоединиться к нам. Но потом пойдешь на свои уроки.

Ее улыбка была заразительной.

— Хорошо.

Сегодня было тепло, солнце пробивалось сквозь ветви деревьев. Слишком жарко, чтобы наслаждаться прогулкой по Трео.

Почти.

В течение последних пяти дней, с тех пор как Завьер появился в лагере, каждый день после обеда он приходил в мой домик на дереве и приглашал меня на прогулку.

Мы шли одним и тем же путем. Мы шли в том же неторопливом темпе. Мы говорили на одни и те же безопасные темы. Погода. Вчерашний ужин. Мой режим тренировок с Тиллией. И когда мы исчерпывали эти темы, мы просто шли бок о бок, пока не возвращались к моему домику на дереве.

Сегодня Эванджелина впервые набралась смелости последовать за нами. В течение десяти минут она кралась за нами, перебегая от дерева к дереву. Наконец, Завьер остановился и повернулся, поймав ее на бегу.

Она встала между нами, держа его за руку и бросая на меня настороженный взгляд.

Эви еще не разговаривала со мной. Для такой смелой девочки, она, казалось, нервничала, когда дело касалось меня.

Было ли это потому, что она знала, что я замужем за Завьером? Или потому, что я была посторонней? Или потому, что Страж предупреждал ее не доверять мне?

Настроить ребенка против меня было в его стиле.

Я не видела его пять дней, не то чтобы я считала. Очевидно, ему не нужно было нянчиться со мной, когда рядом был Завьер.

Меня это вполне устраивало.

— Привет, — сказала я, одарив ее своей самой доброй улыбкой. — Я Одесса.

Она прислонилась к ноге Завьера, милая и застенчивая, с самым милым лицом в мире.

— Привет.

Завьер подмигнул, и сотни бабочек затрепетали у меня в животе.

Возможно, этот брак был не совсем безнадежным. Завьер как отец отличался от скучающего, безразличного мужчины, которого я встретила несколько недель назад. То, как он заботился о своем ребенке, было трогательно.

— Пап… — Эванджелина осеклась на полуслове. — Завьер?

У меня сердце разрывалось, когда я слышала, как она называет его Завьером.

— Можно я пойду с тобой, когда ты будешь уезжать? — спросила она.

— Ты снова уезжаешь? — спросила я.

Он открыл рот, чтобы ответить кому-то из нас, но его внимание переключилось на лес. Он поднял руку, призывая нас к тишине, и между его бровями пролегла морщинка.

Я оглядела деревья в поисках того, что он мог услышать. Но, кроме щебета птиц и стрекотания кузнечиков, единственным звуком был звук падающей сосновой шишки.

Он прислушивался еще мгновение с напряженным выражением лица, пока не выдохнул, и беспокойство не исчезло.

— Что? — спросила я.

Эви прищурилась, вглядываясь в тени. Затем ее лицо просветлело, когда из-за деревьев почти бесшумно появился мужчина.

Страж.

Моя нянька вернулся.

Черт бы побрал мое сердце. Оно екнуло.

Изжога. Должно быть, это изжога. Этим утром повара добавили в яйца перец. Они были острыми, и теперь у меня изжога.

Завьер отпустил руку Эви, когда подошел Страж. Мужчины пожали друг другу руки, когда Завьер спросил:

— Как все прошло?

Сегодня Страж был серьезен. Резок. Он посмотрел на Эванджелину, выражение его лица немного смягчилось, прежде чем он дернул подбородком, призывая Завьера сойти с нашего пути.

Он даже не моргнул в мою сторону.

Я не против.

Они отошли в сторону, повернувшись к нам спинами, чтобы не видеть нас. Чтобы не видеть меня.

Эви согнула палец, подзывая меня ближе, и прошептала:

— Он идет сражаться с монстрами. С плохими.

С плохими?

— Как гриззуры и лайонвики?

— Нет. — Она покачала головой. — Больные.

Больные монстры.

— Что ты имеешь в виду?

— Эванджелина! — женский голос эхом разнесся среди деревьев.

Глаза девочки расширились. Она повернулась, собираясь убежать и спрятаться за деревом, но женщина остановила ее.