В самом Сердце Стужи. Том III - Александр Якубович

пришли в нетерпеливое движение, а с распухших от поцелуев губ сорвался тонкий стон, который прозвучал для меня выразительнее любых просьб.

Нежно, словно имея дело с хрупкой драгоценностью, я чуть приподнял Эрен за бедра рукой, а сам отстранился, позволяя девушке сделать хотя бы несколько глубоких вдохов.

Сейчас я видел ее всю перед собой. Обнаженную, с разметавшимися по кровати влажными волосами и горящими огнем щеками, я ожидал, что она опять отвернется, но уже не отстраненно, а от смущения, что я вижу ее такой. Но Эрен знала, что она прекрасна и желанна, она не отвернулась. Ее пронзительный стальной взгляд сейчас проникал в самую мою душу, на ее алых губах блуждала улыбка, делая Эрен для меня самой притягательной и прекрасной женщиной в обоих мирах.

И эта женщина была моей.

И смотрела она на меня и только на меня, как я того и желал.

Глава 21

Эрен

Пробуждение в одной постели с любимым мужчиной было для меня в новинку. Хотя вся моя десятая жизнь преподносила мне бесконечные сюрпризы и заставляла по новой взглянуть на привычные вещи, конкретно это чувство было мне совершенно неизвестно.

Просыпаться, ощущая под ладонью крепкую широкую грудь, чувствуя истому и легкость. Это не было похоже на чувства, что были у меня ранее. Тот, прежний опыт, влюбленность моего второго перерождения, которая терзала мое сердце долгие десятилетия, теперь казалась мне блеклым силуэтом, недостойным и толики моего внимания досадным недоразумением. Сейчас я отчетливо понимала, что никогда не любила по-настоящему, а что самое главное — никогда не любили меня.

Меня вожделели, меня соблазняли, мной пользовались. Я была добычей, трофеем или просто покупкой, но ни разу, ни один из тех мужчин не проявлял ко мне столь пылкое, мощное и уверенное чувство, которым одарил меня Виктор. Всё его мягкое внимание, все его легкие прикосновения, все его короткие взгляды и жаркое дыхание над моим ухом, когда он наклонялся во время совместной работы, все это обрело особенный смысл именно этой ночью, усилилось во сто крат, стало осязаемым, понятным и таким притягательным.

Внутреннее спокойствие и удовлетворение, будто бы сошел с пружинящих гнилых мостков на твердую каменную мостовую — вот чем на самом деле оказалась любовь. Не то юношеское, поспешное нечто, которым я ранее довольствовалась, а зрелое и осознанное чувство.

Виктор сделал глубокий вдох и чуть заворочался, я же почувствовала, что левая рука мужчины, на которой я сейчас лежала, как на подушке, скользнула по моей спине и ниже к бедрам. Это простое движение моментально вызвало во мне бурю эмоций и, поддавшись порыву, я без затей ответила, придвинувшись к мужу еще ближе.

— Как ты? — сонно спросил барон, даже не открывая глаз.

— Прекрасно, — шепнула я в ответ. — Доброе утро, милорд.

— Я же просил не обращаться ко мне так, — беззлобно усмехнулся муж.

Его пальцы сейчас нежно поглаживали мою спину, едва-едва не касаясь ягодиц, словно натыкались на невидимое препятствие. Виктор даже полусонный сохранял над собой контроль.

— Вам нужно проверить простынь, — ляпнула я первое, что пришло в голову.

От таких слов Виктор моментально открыл глаза и, приподняв голову, удивленно уставился на меня, прячущуюся сейчас у него под боком.

— Это зачем? — все же спросил барон, и в его вопросе сквозило искреннее удивление. — Искать кровь или что?

— Пара капель должна была остаться и…

— Ой, прекрати, — простецки перебил меня Виктор и, схватив за плечо, с силой прижал к себе.

Я многое знала о мужской физической силе. Бесчисленные побои за предыдущие девять перерождений, работа в борделе, жизнь простолюдинкой. Любой мужчина был пугающе силен, даже если сам по себе не вышел ростом. Сила же Виктора была просто чудовищна, я это ощутила еще накануне, когда он встал со мной на руках с кресла или держал меня за бедра уже на постели. В отличие от множества других мужчин, конкретно мой муж мог голыми руками сломать мне большинство костей, а касания, которые для него казались обычными, оставили бы на моем теле синие отметины.

Но когда он дотрагивался меня, я отчетливо ощущала, насколько сильно он контролирует себя. Даже в порыве страсти, когда его движения становились резкими и почти грубыми, когда мы сливались в едином порыве, а дыхание становилось настолько тяжелым и сбивчивым, что, казалось, мы оба вот-вот потеряем сознание, Виктор Гросс не забывал об осторожности. И эта его нежность и внимательность, то, что он ни на мгновение не забывал обо мне, даже когда страсть превращала нас в безумцев, а из груди рвался рык, было совершенно поразительно и непостижимо.

— У вас могли появиться некоторые сомнения после нашей первой ночи… — начала я.

Едва проснувшись, я сразу же поняла, что ночью крупно напортачила. Нет, я не вспомнила абсолютно всё, чему мне пришлось обучиться в борделе, но даже той части, что я показала супругу накануне, то, как я двигалась, как смотрела, как требовала движения от мужа, пока Виктор не решил остановиться, было достаточно, чтобы вызвать массу вопросов.

Как минимум о том, была ли я невинна до брака.

— Никаких сомнений, — тут же ответил мой муж. — Лучше скажи, как ты?

— Что? — я не поняла вопроса.

Виктор уже окончательно проснулся и подвинулся чуть выше, чтобы сесть, упершись спиной в изголовье. Его рука выскользнула из-под моей головы, а пальцы, которые приятно поглаживали мою спину, исчезли, что вызвало во мне небольшой приступ раздражения. Да, определенно, я веду себя странно, даже для самой себя.

— Я беспокоюсь о твоем состоянии, — опять заговорил мой муж. — Ничего не болит? Не саднит?

Эти вопросы были настолько необычными, что я не могла бы объяснить их даже высоким происхождением Виктора, о котором у меня были подозрения. С каких пор мужчину вовсе могут волновать подобные детали? Дело любой жены на брачном ложе — принять своего мужа до его полного удовлетворения. Такова роль женщины, такова ее природа. Так о чем же сейчас тревожится мой муж?

Особенно учитывая, как внимателен он был. Я отлично чувствовала его напряжение и понимала, что в большинстве случаев Виктор сдерживался. Двигался мягче и медленнее, деликатнее, чем ему того хотелось. Ночью я не предала этому слишком большого значения, поглощенная пламенем страсти, но теперь все становилось более понятным. И его поведение, и его вопросы.

Так он проявлял свою заботу. Даже