Сны - Ольга Богатикова

этом королю или кому-нибудь из приближенных к нему людей. Старухи-сиделки с легкостью опишут внешность человека, забравшего меня из «умирального» дома, поэтому найти нас не составит труда. При условии, что кто-то пожелает нас отыскать.

Позже выяснилось, что опасения были напрасными — в замок Ильнура столичные гости так и не явились. Я осторожно расспрашивала слуг о визитерах, которые время от времени приходили к моему мужу, однако, по их словам, это были заказчики, с которыми маг работал на протяжении многих лет.

Сам Теодор моих тревог не разделял.

— Даже если во дворце узнают о твоем выздоровлении — что с того? — удивился он, когда я поделилась своими переживаниями. — Ты замужем и никому ничего не должна. Тебе, кстати, тоже никто ничего не должен. Или ты собираешься отомстить королю и его министрам за попытку убийства?

Мстить я не собиралась. Небеса дали мне шанс начать жизнь с начала, зачем тратить его на то, чтобы доказать людям с извращенным чувством справедливости, что они не правы?

Между тем эта самая жизнь представлялась мне весьма туманной. Я совершенно не представляла, что буду делать после того, как мое здоровье придет в норму. И как поступит Ильнур, когда станет понятно, что его лекарства мне больше не нужны.

Ильнур поступил вполне предсказуемо — предложил остаться в его замке насовсем. Умный и осторожный, он приучал меня к себе постепенно: нежной заботой, задушевными разговорами, добрыми улыбками. Теодор не только расположил меня к себе, но и вытащил ямы отчаяния, в которую я загнала себя после предательства Вейвера.

Именно муж предложил мне взять на себя заботу о счетах и домовых книгах замка («Это теперь и твой замок, Иляна»), а потом искренне радовался тому, что бумажная работа пришлась мне по душе.

В его обществе было так тепло и уютно, что мысли о разводе, посещавшие меня во время болезни (нельзя же вечно испытывать гостеприимство хорошего человека, верно?), так и остались невысказанными.

Следующим шагом к нашему окончательному сближению должна была стать супружеская постель. И его сделала я.

Теодор, продолжая оказывать знаки внимания, событие не торопил, давая возможность привыкнуть и к нему, и к моему новому положению. Мы оба знали: мой переезд в спальню мужа — дело времени. В какой-то момент стало понятно, что тянуть с этим больше нет смысла.

Я впервые поцеловала его во время одной из наших прогулок по саду. Он рассказывал что-то забавное и так здорово улыбался, что казалось, будто у него внутри горит маленькое солнце, которое заставляет светиться все его существо. Очарованная, я придвинулась ближе и, встав на цыпочки, коснулась губами его губ. В первый момент Теодор опешил. А потом прижал меня к себе и с таким упоением ответил на поцелуй, что из моей головы вылетели все мысли, а ноги ослабли настолько, что я попросту повисла у него на руках.

Как мы добрались до ближайшей беседки, я не запомнила. Просто в какой-то момент обнаружила себя лежащей на широком деревянном столе, за которым мы с мужем часто пили чай. Из одежды на мне была только тонкая сорочка, которая вскоре оказалась сдернута с плеч и исчезла в неизвестном направлении.

В последствие я жалела только об одном — что все это не случилось раньше. Серьезный и рассудительный в обычной жизни, в любви Теодор был темпераментным и нетерпеливым. Его губы и руки изучили каждый сантиметр моего тела, и каждое их прикосновение заставляло чувствовать себя струной, из которой умелый музыкант извлекает потрясающую мелодию. Громкие стоны настолько заводили моего чародея, что каждая наша близость превращалась в фейерверк, от которого напрочь сносило голову.

Семейная жизнь в качестве госпожи Ильнур мне определенно нравилась. В ней было все, о чем я мечтала: внимание и ласка, откровенные разговоры, дела, которые было так приятно решать вместе с мужем, и невероятное ощущение свободы, разделенной на двоих. То самое, которое дает понять, что настоящая жизнь началась только сейчас.

О любви никто из нас не говорил. Глубину чувств Теодора я чувствовала кожей, свои же старалась не анализировать. Мне хорошо, ему хорошо, что еще надо? Мы не дети, чтобы обсуждать свои эмоции вслух. К тому же, если бы Ильнур спросил, что именно я ощущаю по отношению к нему, что бы я ответила? Благодарность, уважение, нежность… Что угодно, только не то щемящее чувство глубокого обожания, которое некогда накрывало с головой при мысли о Вейвере.

По моему мнению, это было правильно — когда в груди бьется обгоревшее сердце, новая страсть скорее не возродит его, а окончательно уничтожит.

Теодор ненужных вопросов не задавал, и тоже получал удовольствие от того, что есть. Наше тихое семейное счастье продолжалось почти семь месяцев, а потом что-то произошло.

Вот только я не помню, что именно. Нечто важное и серьезное. Настолько важное, что мой чародей оставил кателийский замок и переправил нас не в другую страну и даже не на соседний континент, а в параллельный мир.

* * *

Мои размышления прервал громкий сигнал мобильного телефона. Звонил муж.

— Проснулась, Аленушка? — его голос был тих и нежен. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, Тео, — ответила я. — Ты не мог бы сегодня вернуться с работы пораньше? Нам нужно кое о чем поговорить.

В трубке повисла тишина.

— Теодор?

— Почему ты называешь меня Теодором? — в его голосе чувствовалось напряжение.

— Потому что это твое имя, — усмехнулась в ответ. — Полчаса назад я вышла на улицу и повстречала Маркуса Эдда. А потом вдруг вспомнила, что мы не Алена и Федор Ильины, а Иляна и Теодор Ильнур. Представляешь?

Он шумно выдохнул.

— Ты дома?

— Да.

— Я сейчас приду.

В трубке снова стало тихо. Сразу после этого раздался легкий гул, и возле холодильника появилась сверкающая воронка телепорта, из которой на кухонный ламинат шагнул мой муж. Его губы были сжаты в линию, плечи напряжены. Видеть его гладко выбритым отчего-то показалось непривычным.

И все-таки это не справедливо. Почему чародеи после перехода через грани помнят и умеют все, что знали и умели раньше, а обычным людям приходится вспоминать себя заново?

— Что ты помнишь? — спросил Теодор, усаживаясь напротив меня.

— Все, — я пожала плечами. — Кроме отдельных деталей.

Муж кивнул.

— Что от тебя хотел Маркус?

— Передал привет от его величества. А еще это письмо.

В глазах Тео появилась тревога.

— Ты его не вскрывала?

— Как видишь. Маг сказал, что чар на нем нет. Проверишь?

Теодор медленно провел рукой над красным сургучом. При этом у него был такой вид, будто он