Система: Искупление - Сия Тони

нужно было понять уже сейчас, какую ценность или угрозу представлял этот ребенок. На чьей стороне он будет и чего нам стоит ожидать от него в будущем? Что предвещает его появление? Объединит ли он мутантов и к чему это приведет? Он станет врагом или союзником?

Голос Системы звучал уверенно и неспешно:

– Никаких подтверждений об особом статусе или сверхъестественных способностях ребенка, о котором вы запросили информацию, нет. Подконтрольное деторождение направлено на поддержание мира и процветание для всех жителей Верума.

– Я же говорил, – сказал Касиум, скрестив руки на груди.

Сдаваться так просто? Мне это было чуждо.

– Чего ждут мутанты от этого ребенка, именуя его пророком?

– Мутанты давно находятся в поиске духовного лидера, который объединит их и обеспечит новое видение, нарушив текущий баланс сил. – Голос Системы пускал по телу мурашки. – Как и в случае всех подобных верований, нет научных или эмпирических данных, подтверждающих, что этот ребенок обладает особыми способностями. Это может быть следствием коллективного психологического явления – потребности в переменах.

Мы с Касиумом переглянулись, прежде чем я задал следующий вопрос:

– Какими способностями должен обладать пророк, чтобы объединить и повести за собой всех мутантов?

– Человек, обладающий способностью предвидеть исходы и последствия, мог бы стать тем, кого мутанты будут уважать и за кем последуют. – Голос Системы звучал уверенно и, как всегда, с нотками искренней озабоченности. – Пророку необходима внутренняя стойкость и харизма. Сила убеждения, умение вести переговоры и способность преодолевать конфликты. Тем не менее это скорее отражение потребностей мутантов, чем реальная характеристика новорожденного.

Касиум перенял инициативу, задав следующий вопрос:

– Тогда почему с появлением этого ребенка пошли такие слухи среди мутантов?

– Источник предсказания о силе пророка неизвестен, что ставит под сомнение мотивы и выгоды инициаторов распространения слухов.

Я махнул рукой, и голограммы исчезли.

– Касиум, нам нужно больше информации. Сложно делать выводы, основываясь на образных предположениях и чужих ожиданиях. – Ненамеренно взглянув на время, я выдал свое желание ускорить темп нашей встречи. – Что-нибудь еще?

– Да, кстати. – Он неуверенно прочистил горло, словно знал, что его следующая фраза пробудит во мне недоброе любопытство. – Недавно я оказался на празднестве по случаю расширения семейного дела Жоакуина. Оказалось, его матушка обожает меня, – смахнув волосы с плеча, заявил он, – что и привело меня в их дом. Там я удостоился приватного разговора с одной женщиной… которая оказалась родной сестрой одного из организаторов нашего проекта.

– Продолжай. – Я кивнул, чувствуя, как воздух с трудом вырывается из легких.

Касиум неуверенно усмехнулся, его глаза сверкнули в теплых бликах заката.

– Я узнал основной критерий для отбора землянок в наш проект. Ты знал, что сканировали тысячи девушек, чтобы отправить на Верум лишь тридцать из них?

Мне показалось, его ухмылка приобрела черты некого отчаяния или даже отрицания.

– И тебе так просто все выложили? – усомнился я.

– Думаю, все куда сложнее, но мне преподнесли это как предостережение: не стоит связываться с землянками, – медленно произнес Касиум. Я следил за его взглядом, но мои мысли уже неслись куда-то далеко, туда, где реальность и чувство тревожного ожидания сливались в единое целое. – Выбирали самых сломленных. Так мне сказали.

И что это должно было значить? Сломленные… Этот термин застрял у меня в голове, вызвав неприятное ощущение, словно кто-то прикоснулся к ране, которая все никак не могла зажить.

– Система, подтверди или опровергни этот факт, – быстро бросил я, намереваясь выяснить правду.

– Отбор землянок для проекта проводился на основе ряда критериев, включающих психологическое состояние, уровень социальной адаптации и восприимчивость к внешним воздействиям. Была ли психологическая уязвимость одной из характеристик для отбора – закрытая информация.

– Не отрицает, – подметил Касиум.

– И в чем смысл? Система, если бы одной из характеристик отбора землянок для участия в проекте действительно была бы психологическая уязвимость, на что это могло бы указывать?

Мгновение перед последовавшим ответом показалось удушающе бесконечным.

– Если бы психологическая уязвимость была одним из критериев отбора для участия в проекте, это могло бы указывать на стремление организаторов проекта с большей легкостью манипулировать эмоциональным состоянием участниц. Психологически сломленные или уязвимые личности куда более подвержены влиянию и контролю, что позволяет облегчить достижение поставленных целей проекта.

– Мне их уже жаль, – сказал Касиум, – девушек…

Я медленно поднялся, чувствуя, как в груди разрастается щемящая тяжесть. Солнечный свет, совсем недавно согревавший комнату, казался теперь слепящим и холодным. Сердце билось медленно, каждый удар – напоминание о том, как глубоко я увяз в этой грязи.

Вернувшись к мыслям об Ати, я взглянул на все, что ей пришлось пройти, уже под другим углом. Сколько раз она испытывала страх… боль… утрату… предательство.

Мне снова стало стыдно за то, что я был частью этого гнусного эксперимента. Вдобавок ко всему мне было больно осознавать, что, несмотря на все, что ей пришлось пережить, я чувствовал счастье, наслаждаясь тем, что она теперь рядом со мной.

Касиум, казалось, изучал меня. Его глаза блеснули интересом.

– Мы все исправим, – воодушевленно произнес он, едва заметно улыбнувшись, а в его глазах сверкнул огонь. Он резко выпрямился. – Все в наших руках.

– За перемены придется заплатить высокую цену.

– Пусть так.

Атанасия

– Ати, как прошел твой день? – спросил Лион, усевшись за стол последним.

Вернувшись с работы, он застал меня на кухне, в то время как Райан и Лир веселились перед голограммой какой-то игры в гостиной. Обменявшись со мной нежными объятьями, Лион поспешил переодеться, чтобы спуститься к ужину, над которым я корпела битый час. Не прекращая говорить о своем, его младший брат и мой сопровождающий ворвались на кухню, видимо просто для того, чтобы понаблюдать за готовкой. Изредка принюхиваясь к витающим в воздухе запахам еды и подбадривая меня слащавыми комплиментами, эти два нахала смиренно ждали, когда я накрою на стол.

Играя в добродушную домохозяйку, я избегала взглядов и разговоров с Райаном. Только когда все принялись за ужин, рассевшись друг напротив друга, я с облегчением выдохнула и расслабилась.

– Было весело, – начала я, привлекая к себе внимание сразу трех мужчин. – Ты знал, что на Верум вернули выбывших участниц?

– Нет, – любуясь мной, Лион совсем позабыл о тарелке с едой перед ним.

– Мы тоже были удивлены, что не помешало прекрасно провести день. Нам разрешили развлечься на улицах Кристаллхельма. Я показала девочкам вертикальные сады.

– Ты бы видел, как на нашу нездоровую компанию пялились прохожие, – добавил Райан, с азартом уминая свой ужин.

– Почему? – спросил Лион, не отводя от меня взгляда.

– Ну, видимо, мы вели себя как туристки, – попыталась объясниться я.

– Ага. Они