Ректор моей мечты. Книга 2 - Диана Билык

плеч, прикладывая ко мне корсет, что выдало моё состояние. Да плевать, ему всё равно, что со мной происходит. Для него важен только он сам.

Затянул туго, будто желал меня задушить шнурками, но я не посмела жаловаться, промолчала, глядя в пол и справляясь с сиплым дыханием. От заклинания мой оборотень уравновесился, но вперёд вышло более удушающее чувство. Это моя безумная любовь к ректору…

И я себя тихо за неё ненавидела.

Плечи укрыл мех каракулевой венши. Похожий на тот, что был на дублёнке Мевера, безумно дорогой, но лёгкий и очень тёплый. Полушубок застёгивался на крупную рубиновую брошь, и я не сразу смогла с ней справиться непослушными пальцами. Укололась, зашипела, а когда горячие пальцы ректора коснулись руки, вскинула голову.

– Я залечу, – сказал Нариэн отстранённо. На его лице не прочитывалась ни одна ласковая эмоция, будто он вычеркнул меня из своего сердца навечно и выполнял механические действия.

Я осторожно забрала ладонь и, отступив, прошептала:

– Не стоит. Само заживёт.

– Как хочешь. Рубин можешь использовать для слива переизбытка магии. Он теперь твой.

– Это лишнее. Я найду своё украшение. Оно мне дорого как память о том, чего не может быть…

Нариэн поморщился от этих слов и отвернулся.

– Этот вместительней, пригодится. – Поправил плотную накидку на плечах, спрятал под ней меч и направился в сторону слабо мерцающей пелены портала.

Я пошла следом. Не было смысла спорить или брыкаться. Если Нариэн что-то задумал, то сделает это, даже если придётся закинуть меня на плечо или волочить по полу за волосы. Я уже убедилась, что моё мнение для него – последнее, на что он будет опираться. Хочет спасти мою силу ради мира во всём мире… Даже звучит ужасно и нелепо. Так или иначе, бойни с нечистью никто не избежит, а там его помощь окажется бесполезной.

Когда мы шагнули в пелену портала, свет на миг сошёлся в маленькую точку и раскрылся перед нами ослепительно сверкающей поляной. Заснеженной, широкой, плавно уходящей вниз. Вдали виднелись высокие колонны, будто подпирающие тяжёлое звёздное небо.

Глава 30

Нариэн

Всё начнётся, когда закончится…

Именно это я услышал, когда переступил стены храма в прошлый раз.

А сейчас стоял в десяти метрах от входа и не понимал, что делаю и зачем.

Сутки пробивать мечом ход в густо сплетённой живой защите святилища эны Нэйши, лечить горьким зельем не заживающие от колючек синики раны и снова рубить-рубить-рубить до кровавых мозолей, чтобы привести сюда любимую, найти способ забрать её себе, а потом узнать, что всё зря… Не моя она и никогда ею не была.

Провести девушку в храм через многолетние заросли оказалось бы проблематично, потому я по совету оборотницы сначала поехал один, из-за чего потерял время и шанс быть рядом с любимой.

Алания предупреждала, что у стен храма я встречусь с нечистью, которую привлекают места силы, но повезло – ничто не помешало войти внутрь и найти то, что искал.

Я спешил назад, в академию, не подозревая, что опоздал.

Мэй рассматривала коридор из срубленных лоз, что возвышался над нами, как лапы хищника, почти накрывая с головой и едва пропуская свет мауриса. В одном месте лозы снова сомкнулись и перекрыли путь.

Я молча отодвинул девушку за себя и взглядом попросил оставаться на месте. Она отступила и ничего не ответила, даже не кивнула, только отвернулась, чтобы не встречаться со мной взглядом.

От ударов клинка о толстые лозы растений в стороны летели яркие синие брызги. Я укрывался щитом, чтобы не позволить соку попасть на кожу, снова замахнулся и отрубил несколько веток одним ударом. Они будто плакали, пищали и стонали. Ощущения жуткие, сердце терзалось с каждым замахом, но иначе не пройти – одна царапина, и без противоядия можно уснуть навечно, такое у неё паралитическое действие. Многие думают, что синика – это ягода, но нет. Это растение – живой организм, а сок – его кровь. И вино, что делают некоторые умельцы, добавляя нейтрализующие паралич растения, на Крите запрещено, а вот зельевары – частые гости у храма, но редко кто пробивал до него дорогу. В этом не было нужды – здесь давно всё заброшено. Капля синики может стоить дороже крупного рианца, что считается вместилищем силы Нэйши. Если отделить яд паралича, синяя жидкость может в несколько раз усилить магию или заклинание.

А редким был этот сок, подозреваю, из-за той самой нечисти, о которой упоминала Алания. Легенды и страшилки тоже умеют пугать, а ещё они прекрасно останавливают браконьеров.

Мэй переступила срезанные ветки и поморщилась, будто ей стало больно от одного вида, и, сжав кулачок на груди, пошла дальше. Ни слова не проронила, пока мы двигались вперёд, и не взглянула на меня, когда широкий вход в святилище Нэйши окрасился приглашающим синеватым светом.

Он звал её. Так ясно и пронзительно, совсем не так, как меня. Я на миг ослеп и задержался позади.

Здесь всё пропитано магией. Кританской. Почему Нэйша призывает иманку, для меня оказалось необъяснимым.

Когда я подходил, никакого сияния не было.

Прошлый раз внутрь священных стен меня пустило с трудом, забрало силы и сознание. Я пролежал на холодном камне храма несколько часов, мучаясь от видений. Не знаю, что будет с Мэй, но Алания предупреждала о дикой боли.

Я сжал рукоять меча, справляясь с неприятным предчувствием и дрожью. Не хочу, чтобы Мэй испытывала боль, но сам же её причиняю. Каждый взгляд на меня – новая рана для неё, я это вижу по залитым влажной синевой глазам, по сутулым плечам, прокушенной до крови губе и ничего не могу поделать. Изнутри корёжит осознанием, что добровольно отдаю её другому. Должен. Обязан. Иначе не спасти.

Мэй оглянулась и впервые за весь путь посмотрела в мои глаза. Я не смог ничего сказать. Стоял и сдавливал рукоять меча, надеясь, что всё пройдёт спокойно, но как же я ошибался…

Её зрачки расширились от испуга за секунду до удара. Синяя дымка перекрыла фигуру девушки и влетела в грудь, опрокидывая меня без памяти на спину.

Безликий нэвиль… Нечисть склонилась надо мной, потянула ленты рук к моей шее и туго стянула позвонки, лишая дыхания.

Это вечные объятия. Нэвиль не опасная нечисть, если ты не приближаешься к нему меньше чем на три метра, но лицом к лицу – это смерть. Долгая и мучительная. Тот самый паралич, как от синики, только глубже и сильнее.

– Не-е-ет! – пронзил тишину вскрик Мэй.

Только бы она