Ночь в твоих глазах (СИ) - Ясная Яна

Намного, намного интересней! Выгнувшись, я потерлась об Мэла животом, грудью, лобком — всем, что удалось прижать. Обняла ладонями узкое лицо — и снова поцеловала.

Хочу быть с тобой. Сейчас или всегда — не важно.

Ты наглый, бессовестный, ты без зазрений совести собирался привязать меня к себе в наш первый раз совершенно бесчестными методами.

А я хочу быть с тобой. Всё равно хочу.

Хочу, чтобы ты вот так запрокидывал голову, чтобы целоваться, когда мое лицо сверху, как беззащитно закрываешь глаза, доверяя себя — опять, снова, несмотря ни на что.

Хочу чувствовать, как твои губы ловят мои, как твой язык, такой же бессовестный, как ты сам, ласкает меня — самым кончиком, едва-едва, а я теряю разум.

Хочу ощущать, как колотится твое сердце — совсем рядом с моим.

Я хочу быть с тобой!

Сегодня. Всегда. Не важно.

Мэл положил руки на мою талию, плавно потащил меня вниз.

Член коснулся моего живота — возбужденный, твердый.

Выгнувшись так, чтобы касаться его промежностью, я потерлась о мужскую плоть, напряженно шепнула:

— На берег?

Ухмыляясь, Мэл покачал головой. Пла-а-авно. Многозначительно.

И я изумилась:

—  Здесь?!

Он прижал меня к себе теснее вместо ответа.

—  Но… мы же в море! В море, наверное, нельзя!

Хриплое “Можно!” заставило ёкнуть мышцы внизу живота.

Пуговицы мокрой рубашки как-то сами собой неторопливо выскальзывали из петель...

—  Но…

—  Детка, — выдохнул он мне в грудь, прежде чем впиться в нее поцелуем, — ты просто не пробовала!

Я блаженно зажмурилась, стекая вниманием туда, где шелковые губы мягко пощипывали мой сосок. И ниже, туда, где туго, неторопливо входил в меня его член.

Собственное тело в воде ощущается как-то иначе.

Его руки снова на ягодицах — контролируют движение. Задают ритм.

Скольжение его плоти во мне неспешное. Медовое. Искушающее.

Толчками бедер я умоляю его поторопиться, ускориться, двигаться быстрей — но он очень занят, он ласкает мою грудь и моих безмолвных просьб не слышит.

Мэл! Мэл-Мэл-Мэл!

Я насаживаюсь глубоко — чтобы чувствовать, как мой темный упирается в меня где-то внутри. И когда скольжу по его плоти наверх, изнемогаю от желания. А когда вниз — от наслаждения.

В этот раз разрядка приходит к нам медленно. Мучительно. Восхитительно.

Горячее семя изливается в меня, мои мышцы пульсирующе сжимают его плоть — в том же ритме его губы сжимают мой сосок…

Это прекрасно!

А то, что мои ногти оставили на его плечах, поверх старых шрамов, скобки следов — это тоже неплохо.

—  Нэйти, — хрипло пробормотал мой вкусный-красивый немного погодя, — мы же собирались научить тебя плавать…

Я лизнула его в шею:

—  Я поплыла!

Глава 11

...а на наш старый остров так никто и не явился — оставленные сестрой ловушки и сигнальные чары молчали. Мне кажется, Тау даже расстроилась: она ожидала от новоявленного союзника предательства с каким-то азартом, словно хотела раз и навсегда убедиться, что он мерзавец, и жить дальше спокойно.

Не удалось — придется ей как-то дальше принимать, что жизнь не выдает гарантий на разумных существ. Да и инструкций к ним не прилагает: как хочешь — так и разбирайся.

Я покосилась на собственное “разумное существо” без гарантии. Вот от инструкции к нему бы я не отказалась. Потому что чую — разбираться мне еще и разбираться…

А при встрече Тау с лордом Сомхэрлом обменялись любезными улыбками, больше похожими на удары. Он знал, что она так и не поверила его слову. Она знала, что Сомхэрл видит ее недоверие и ожидание удара…

“Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь”.

А потом Сомхэрл открыл для нас портал.

Шагнув в его овальное окно, я не утерпела, и постаралась снять слепок координат — но не преуспела. Хотя и впрямь постаралась!

Неприятно, что чужое магическое искусство превзошло мое — зато радует, что наши возможные союзники умеют заботиться о своей безопасности.

Замок Тысяча Ласточек являлся красивейшей исторической достопримечательностью, а заодно значительным укреплением стратегического значения, удачно занимая доминирующую высоту и контролируя две важнейшие транспортные артерии региона.

Выполненный из голодного гранита, он был визитной карточкой своего мира и его тонкие черные шпили, стремящиеся к небу, красовались на сотнях полотен, вдохновив множество талантливых мастеров…

Всего этого мы не видели —  но Сомхэрл не умолкал, взяв на себя добровольно роль проводника по резиденции кронпринца.

По одной из его резиденций.

Переход открылся в одной из тех самых башен, что производили столь сильное впечатление на разномастных живописцев. Не знаю, как насчет внешнего вида, а изнутри они впечатляли разве что толщиной стен — а в остальном… темно, сквозняки, холодно. Словом, никакого сравнение с Алиэто-оф-Ксадель.

Винтовая лестница вниз, крытая галерея над внутренним двором, винтовая лестница вверх…

Здравствуйте, ваше высочество!

Теренса Оуксворда легко было бы спутать с отцом. Та же высокая сухощавая фигура, те же темные волосы и длинное породистое лицо… Разве что было он лет на двадцать моложе того человека, что когда-то, в прошлой жизни, бесстрастно смотрел с королевского места на то, как зачитывали смертный приговор моему отцу, и как после приводили его в исполнение.

Старая боль кольнула под ребро и успокоилась.

—  Ваше высочество, позвольте представить вам —  госпожа Таура Роше, семь лет назад она носила имя князя Янтарного и должна была его наследницей.

Тау, вместо положенного леди реверанса склонилась в поклоне —  дозволенной всем боевым магам форме приветствия, вне зависимости от пола.

—  Госпожа Даркнайт Ирондель эль-Алиэто, ее сестра.

Я опустилась в предписанном дворянским уложением реверансе —  хотя могла бы тоже обойтись поклоном, как член темноэльфийского дома.

—  Эиравель Тамиорн Амакиир Мэлрис Васарен эль-Алиэто, глава дома эль-Алиэто.

Может быть, мне послышалось, но в голосе лорда Сомхэрла, обращенном к принцу, в этот момент явно проскользнули извиняющиеся нотки!

Мэл поклонился с каменным лицом.

Его высочество, следует отдать ему должное, присутствие Эиравеля Тамиорна Амакиира Мэлриса Васарена эль-Алиэто воспринял невозмутимо —  хотя вряд ли этому незапланированному присутствию обрадовался.

—  Итак, госпожа Таура Роше, господа —  мы с вами не на королевском совете, к счастью, а потому можем позволить себе не ходить вокруг да около. Вы знаете, что нужно мне. Давайте обсудим, чего хотели бы вы.

—  Гарантий, ваше высочество. Я хочу гарантий, что после того, как я сыграю свою роль, сплочу вокруг себя людей и приведу их под вашу руку, я не получу от вас кинжал в спину.

Что ж, ваше высочество. Вы сами пожелали говорить прямо — уж чего-чего, а прямоты у Тау с избытком!

Принц некоторое время рассматривал стоящую перед ним женщину —  гордую, прекрасную, в алом (кто бы сомневался!) платье.

И ему уж точно неоткуда было узнать, что это самое платье мы с сестрой сегодня утром вдвоем чистили от следов воды, морской соли и вездесущего песка.

Наверное, он чувствовал себя оскорбленным —  право, столь прямо выраженное недоверие задело бы не одну монаршую особу, ставя под сомнение надежность его слова.

А потом принц чуть усмехнулся, маска чуть сползла, и лицо под ней оказалось неожиданно человечное —  ироничное и чуть усталое.

—  Позвольте поинтересоваться, госпожа. А каким вы видите кинжал в моих руках?

Тау не поддалась этому внезапному обаянию, лишь выше вскинула подбородок:

—  Я могу внезапно оказаться государственной преступницей, ваше высочество —  опять. Не хотелось бы, знаете ли: меня совершенно не привлекает мир Пьющего Камня… Да и оказаться единственной виновницей императорских бед в глазах его обозленных и потерявших положение союзников тоже не кажется мне привлекательным вариантом.