Анна Гринь - Взмах веера (СИ)

Через несколько минут богиня блаженной статуей зависла в воздухе.

«Вот теперь можешь ее спросить, — предложила голубенькая. — А — са ответит».

— Это и есть одна из богинь? — уточнил легард, с опаской подступая к сияющей деве.

«Это А — са — одна из младших богинь, — ответила драконесса. — Другие посылают ее, чтобы избавляться от непрошенных гостей».

— Т'а, а… — напрягшись, выдохнул киашьяр.

«Не бойся, с Эммой все хорошо, — уверенно перебила его голубенькая. — Богини не будут причинять ей вред».

— Почему? — удивился Клант. Он не видел логики в объяснении драконессы.

«Богини умеют читать мысли, — вздохнула Т'а, — умеют видеть даже то, что другие разумные существа еще даже не осознали. А еще богиням скучно… Они не стали трогать Эмму. Из‑за тебя. Знали, что ты придешь».

— Зачем?

«Им скучно, — повторила голубенькая. — И богини хотят хоть чем‑то развлечься. Для них чужие жизни — только игра. Если хочешь отсюда выбраться вместе с любимой, то ты должен выиграть у богинь в этой игре».

— Как? — задал резонный вопрос легард.

«Я дракон, а не справочник! — вдруг взвизгнула Т'а. — Я умею читать мысли. Даже богинь. Но я не знаю ответов!»

— Ладно — ладно, — усмехнулся Клант, — не злись. Давай лучше расспросим эту твою А — су.

Младшая богиня все еще светилась, но уже не так ярко, позволяя рассматривать девушку, и легард видел, как обманчиво было первое впечатление. Необычная? Да. Тоненькая и хрупкая? Да. Чем‑то похожая на питирина? Да. Но вовсе не опасная. Вблизи кожа А — сы походила на тонкую пожелтевшую бумагу, сквозь которую просвечивали зеленоватые вены. От висков к ушам тянулись тонкие полоски чешуек, отливавших сиреневым и золотым, теряясь в волосах.

— А — са, где мне искать Эмму? — спросил Клант.

Богиня на миг оскалилась, демонстрируя зубы, но после ответила:

— А так ли тебе нужно ее найти?

— Я пришел сюда за ней и сделаю все, чтобы отыскать, — хмуро сказал легард. — И ни одной из богинь меня не остановить.

— Так в этом уверен? — вздернула бровь А — са.

— Да, — кивнул киашьяр. — Я не намерен отступать.

— Хорошо, — улыбнулась девушка, а дальше в ее голосе зазвучало многоголосие, словно сквозь А — су Кланту отвечали и другие обитательницы этого места: — Нам интересно. Нам интересно. У тебя будет шанс найти. А мы посмотрим. А мы понаблюдаем. Иди…

А — са еще раз оскалилась и, развернувшись, направилась прочь.

«Пошли за ней! — велела Т'а. — Богиням понравилась твоя решимость. Они готовы дать тебе возможность найти Эмму. Но не верь им».

Кивнув, Клант направился вслед за А — сой.

А — са, не меняя направления, двигалась куда‑то в сторону леса, но спустя несколько часов легард осознал, что вовсе не деревья скрываются за серой дымкой на горизонте, а очень далекие горы, к которым и направлялась богиня.

«Будь осторожен! — подумала Т'а и взлетела Кланту на плечо. — Это не лучшее место для тех, в ком течет человеческая кровь».

— Но я ведь не совсем человек, — напомнил киашьяр.

«Все равно, — питиринчик деловито клюнула его в ухо, на свой манер отвесив оплеуху. — Здесь не безопасно. Место… Это предгорье. Эта равнина. Здесь слишком много эмоций. И это место… — Она задумалась. — Оно питается ими. Высасывая из головы. Не отбирая, правда. Я не знаю, как это объяснить, но здесь… Будь осторожен. Я помочь не смогу. А ты будешь видеть… Если здесь до тебя кто‑то побывал, даже если и тысячу лет назад, то ты увидишь чужие воспоминания. Если нет — то свои».

— Разве это так ужасно? — удивился Клант, немного расслабляясь. После слов драконессы он опасался чего‑то на самом деле страшного.

«Нет, — помотала головой Т'а, — но иногда воспоминания столь реалистичны, а вернуться в них так хочется, что мир за пределами этой равнины теряет смысл. Не заблудись. Тебе нужно идти. И выйти отсюда. Если задержишься — можешь не выбраться».

— Но это ведь только воспоминания… — произнес киашьяр.

«Будь осторожен», — повторила Т'а.

Блондин выдохнул и уже внимательнее стал приглядываться к местности вокруг. Тропка терялась среди высоких кустов, каждый из которых украшали тысячи распустившихся цветов. Но аромата Клант не чувствовал, хотя на ощупь цветы были очень даже материальны. А — са медленно шагала вперед, но пейзаж вокруг менялся мгновенно, будто они раз за разом перемешались на добрых сто метров.

Три шага.

Заросли исчезли, а поперек тропы мигнуло и развернулось…

Клант сам не понял, как оказался посреди и в тоже время немного в стороне от картинки, столь реалистичной, что хотелось протянуть руку и потрогать.

«Нельзя!» — приказал он себе и замер, позволяя лишь наблюдать.

Видение колыхнулось, на миг распалось и вновь развернулось перед ним.

Эмма. Совсем кроха. И похожа девочка на фарфоровую куклу. Вот только выражение лица чересчур серьезное. Малышка лежала в кровати, прижимаясь к боку большой кошки с двумя парами глаз.

«Вира?» — вспомнил Клант.

Глядя сестре в глаза, Эмма что‑то ей говорила, но Клант не мог разобрать всех слов, уловив лишь кусочек из середины пламенной речи Эммы:

— Жила — была девушка. И звали ее… Хм. Эмма! — мечтательно сказала малышка. — Знаешь, кошечка, какая это была красавица и умница?! Прям слов ни у кого не хватало, чтоб описать ее… внешность. Менестрели пытались писать об Эмме стихи, но у них не получалось! И вот… встретила наша красавица молодого и очень знатного господина… Он ничем ей не уступал, естественно, ни внешне, ни в… доблестях. А звали его… — Девочка вытащила из‑под подушки платочек с кружевным краем, перевернулась на бок и подложила руку с зажатым кусочком тонкого хлопка под щеку. — Пусть его звали Клант. Красивое имя. Как раз для сказки…

Киашьяр делает шаг вперед, следуя за А — сой и Т'а.

Новое видение. Эмме едва ли больше семи. Девочка расстроенно сжимает длинного вытянутого зайца с пуговками вместо глаз, сидя на стуле за общим столом и осторожно вздыхает после каждой реплики тети Севиль в адрес Виры. А князь лишь морщится и болезненно потирает запястья. Малышке хочется или подойти к отцу и как‑то его утешить, или убежать. Но вместо этого она, громко сопя, усаживает зайца рядом с вазой для фруктов, подпирает его масленкой и хмуро произносит:

— Тетя, прекрати! Сколько можно! Только и делаешь, что сестричку обзываешь! Это плохо!

Севиль хочет что‑то сказать, но только беззвучно открывает и закрывает рот.

Еще шаг и новое видение. Эмме уже восемь. Учеба в академии делает свое дело. И вместо отдыха, малышка по ночам читает книги при тусклом свете свечи, старательно шевеля губами, едва ли замечая, как под потолком медленно кружит облако обрывков заклинаний.