Анна Гринь - Взмах веера (СИ)

Всмотревшись в высокую брюнетку с точеной фигурой, Клант с ужасом осознал, что не помнит ни ее саму, ни хотя бы имя. Ничего особенного, просто очередная пассия, не требующая излишнего внимания и готовая составить компанию на подобных мероприятиях, не напрягая слух излишне глупой беседой.

Эмма внимательно рассмотрела сначала лицо девушки, а после придирчиво оглядела стройную фигуру в фривольно открытом не только сзади, но и спереди платье, а после развернулась и скрылась за колонной, глухо твердя себе под нос:

— Еще одна. И где они только берутся? Одинаковые, как сестры! У! Так и хочется в клочья разорвать!

Еще шаг. Жесткая трава на равнине постепенно сменяется каменистыми проплешинами и редким темным кустарником. Горы приближаются, позволяя рассмотреть свои вершины. Тропу пересек ручей. Вода в нем странная, как будто темно — синяя с алыми искрами.

«Иди!» — напоминает драконесса, и Клант шагает дальше.

— Подари мне легала! — воскликнула Эмма.

Они сидят на вершине скалы и наблюдают за животными внизу. Табун дышит и живет как единый организм. То и дело взмывают крылья, как шерстинки на спине огромного сильного хищника, что несется вперед вместе с ветром. И с такой высоты табун похож на зверя.

— Легалы могут принадлежать только легардам, — напомнил киашьяр.

— Бука, — просопела девушка и дернула себя за длинную золотисто — медовую прядь.

Кланту не хочется, но он все равно смотрит на ее волосы. Красивые и длинные… Да и сама девочка. Растет.

Глядя на это воспоминание, киашьяр не удержался от грустного смешка.

— Как же все глупо, — произнес он вслух и сбился, заметив какое‑то движение сбоку.

Волчица. Сильная, молодая. Она появилась из ниоткуда и теперь стремительно рвалась прочь, будто желая обогнать ветер.

— Уарра? — узнал легард и дернулся ей наперерез забыв обо всем.

«Стой! Нельзя! — закричала в его голове Т'а. — Вернись».

Клант остановился и оглянулся. Тропа исчезла, горы оказались далеко, а А — са прямо у него на глазах распадалась цветным дымом, довольно растягивая губы в усмешке.

«Я же сказала не сходить с тропы!» — зарычала драконесса и тяжелой тушкой упала блондину на плечо.

— И что теперь? — спросил Клант, видя, как все вокруг стремительно меняется.

Куда делась трава, камни, сама земля? Всюду выжженное поле, где не видно ни единого признака жизни.

«Не знаю…» — тяжело вздохнула драконесса.

Клант пожал плечами и пошел вперед, сам не зная на что надеясь.

Ничего вокруг не менялось. Даже когда диск солнца над головой начал ощутимо припекать в макушку, а ноги заболели от необходимости то лезть в гору, то спускаться по не самым пологим склонам, ничего не изменилось.

— Странное место… — пробормотал киашьяр, не позволяя себе думать о плохом.

Т'а ему не ответила. Драконесса обвила одним крылом шею Кланта и коротким горячим плащом повисла на его спине. Блондин был ей благодарен хотя бы за то, что голубенькая не смела вцепиться в него когтями.

— Солнце… — простонал киашьяр. — Оно выжигает все живое здесь, да? — Онтвета не последовало, да он ему и не был нужен. — Не самая приятная ситуация. Похоже обычным путем отсюда не выбраться. Только если кто‑то выведет… Но кто? Богини сами сюда заманили…

Ему хотелось остановиться, сесть на выжженную землю и посидеть какое‑то время, переводя дух.

Сколько он так идет? Час? Два? Может и больше. Странно, раньше киашьяру удавалось несколько дней легко преодолевать самые сложные переходы и не испытывать из‑за этого усталости, а тут…

«Это место высасывает магию, — сообщила драконесса вяло. — Постепенно, но неотвратимо. Если не можешь идти, то хотя бы не садись. Как только ты опустишься на эту землю, то встать уже не сможешь».

— А ты? — уточнил Клант.

«И я… — отозвалась Т'а на удивление спокойно и тихо квакнула. — Все плохо. Богини и правда не помогут. Будут просто наблюдать».

— А кто‑то может помочь? — вычленил из слов голубенькой искру важного Клант.

«Теоретически, — не очень уверенно отозвалась драконесса. — Должен быть кто‑то родной. Кто‑то близкий по крови».

Легард хмыкнул и пошел дальше, рассуждая вслух:

— Ну позвать же я могу. Хотя бы просто так.

Т'а ничего не ответила, лишь вяло дернула когтем на свободном крыле.

— Эй! Кто‑нибудь! — крикнул киашьяр. — Тут грустно и не очень хорошо… Да воняет вообще‑то! Есть кто живой?! Ау!

Он шел и кричал, а когда устал потешаться над собой и ситуацией, то тихо запел, вспоминая те песни, что слышал в прошлом. А напевая, стал вспоминать и другое…

— Стоит попасть в такую передрягу, чтобы понять, как же раньше все… — он вздохнул, — было хорошо. Лесс. Брат. Вира. Эмма. Отец… Ох, как бы хотел все вернуть и разыграть иначе. И знать бы…

— Знать бы что? — раздался рядом звонкий голос.

Глава 12

«Студент должен соблюдать дисциплину как на занятиях, так и в конспектах»

Справочник в помощь студенту магической академии

«Гениальность стихийна!»

Приписка на полях

Клант обернулся и не сразу поверил, рассматривая тонкую излишне серьезную для ее лет девочку. Сколько ей? Пять? Шесть? Волосы — медовые кудри, а глаза знакомые, ярко — голубые.

— Так чтобы знать? — повторила девочка и прищурилась. Знакомо так. Как любила щуриться Эмма. Неосознанно.

«Она настоящая? Или еще одна игра богинь?» — нерешительно спросил киашьяр у драконессы.

Та долго молчала, перед тем как медленно развернуть крыло и ответить нерешительно: «Я не знаю. Но это не творение богинь. Может порождение этого места? Земля здесь любит играть в игры не меньше, чем взбалмошные женщины».

— Привет, — присев на корточки, Клант протянул девочке руку. — Меня зовут Клант, а тебя?

Девочка моргнула, дернула себя за плотно свернутое колечко волос, но руку вперед протянула и невесомо пожала пальцы, серьезно ответив:

— Когда я появлюсь на свет, вы назовете меня Элин.

Клант, как девочка за секунду до этого, моргнул и нерешительно улыбнулся:

— Ты…

— Однажды стану, — сказала девочка строго. — Пойдем.

Они долго шли, петляя по выжженной земле. И теперь та уступала, давала пройти, отпускала.

— Мне пришлось измениться, — произносит Элин все так же серьезно, — чтобы спасти маму. Она сильная, но она пила воду там, у реки. И все забыла, когда прошла тропой. — Девочка вздохнула. — Она сильная, но здесь тяжело, а ей — особенно. У мамы есть я и это сложно.