В самом Сердце Стужи. Том III - Александр Якубович

купцов Морделов. И это был еще один, как выразился мой муж, кирпичик в стену верности Ларса вне зависимости от того, какой работой он будет заниматься для семьи Гроссов: махать мечом или торговать консервами, в собственных глазах Ларс должен быть одинаково значим на любом месте.

Но даже зная все это, сегодня я думала не о будущих делах, не о важности торговой гильдии и даже не о том, как мы будем переживать грядущий голод, который обрушится на Халдон.

Сегодня, аккуратно выпрямляя ткань дублета на груди Виктора, я думала только о своем муже. О том, как он смотрит на меня, или как он сегодня поймал мою ладонь и с лукавой улыбкой приложил мои пальцы к своим губам. Думала о черных глазах барона, о широких плечах и статной фигуре, думала о том, что этому подлецу к лицу и тяжелая черная броня, и простой повседневный наряд. Думала о том, как этот огромный мужчина дрожал от нетерпения, когда я набросилась на него прямо перед отъездом на учения.

Да, я прекрасно понимала, что поступила не как аристократка, а как простая дворовая девка, но видимо это и было нужно нашим с Виктором отношениям. От него — чуть больше смелости, от меня — чуть меньше строгости воспитания. И мы продолжали двигаться навстречу друг другу, постепенно сближаясь все сильнее и сильнее, но каким же долгим и мучительным был этот путь!

В такие моменты я ненавидела само существование луны, не говоря уже о мрачных предзнаменованиях, что раньше срока в этой жизни послал всем нам Алдир. Если бы не проклятое предвестие, если бы все мои мысли не были заняты тем, как выжить в будущем году и сохранить надел и людей, если бы все сложилось иначе, то мне бы не пришлось бороться с этим тянущим ощущением жадной пустоты внутри себя, от которого становилось тяжело дышать.

Легкое движение воздуха подсказало мне, что в покои кто-то вошел. Молча, не говоря ни слова, но я ощущала присутствие постороннего.

— Лили⁈ — крикнула я, поворачивая голову. Садилась я всегда так, чтобы располагаться спиной к комнате, чтобы в случае, если барону что-то понадобится, ему не пришлось наблюдать мою наготу.

— Это я.

Глубокий голос Виктора прозвучал в опасной близости, он стоял буквально в паре шагов, а разделяла нас лишь ширма.

— Милорд! Вы меня напугали! — воскликнула я, резко отворачиваясь.

Стало некомфортно, но в то же время…

Волна той самой жадности и порочности, которую прорастил в моей душе этот мужчина, стала подниматься из глубин моего существа. Сразу же вспомнились первые недели нашего брака когда, буквально издеваясь надо мной, барон рассекал по покоям, завернутый в одну лишь простынь. Сейчас я понимала обиду, которую испытал этот мужчина, а еще знала, какое жгучее желание испытывал он просто от одних наших объятий, ведь прижимаясь к Виктору всем телом, я вполне отчетливо ощущала каждый дюйм его напряженного тела.

— Вы зашли что-то взять? — спросила я.

— Нет, — донеслось из-за ширмы. — Я как раз закончил с делами! Кстати, видели вино?

— Фрамийское? — уточнила я.

— Так оно из Фрамии? С юга? — спросил голос. — Теперь понятно, почему оно так отличается. Вы его пробовали?

— Всего раз.

Ответа я так и не дождалась, а после услышала, как отворяются ставни.

Зачем? На дворе уже было темно, я вышла из комнаты для шитья на закате, а с того времени прошел час. Для чего же Виктору потребовалось открывать окно? По теням на стенах я видела, что барон стоит совсем рядом, в пяти шагах справа от ширмы и, вероятнее всего, смотрит в небо. Возможно даже, с кубком редкого вина в руках.

Я солгала о том, что пробовала фрамийское лишь однажды. Одного взгляда на кувшин было достаточно, чтобы узнать вино знаменитых виноградников центральных регионов, которое очень любил в моей прошлой жизни Петер. И я вместе с ним. Редко какая наша беседа проходила без этого хорошо знакомого мне кувшина, пусть и на старости лет мы могли осилить лишь по половине кубка, после чего старческая плоть откровенно намекала, что не выдержит больше и капли.

Почему-то захотелось, чтобы Виктор прямо сейчас ворвался ко мне, отбросив ширму в сторону, и вернул из омута воспоминаний в реальность. Чтобы я не вспоминала свою жизнь в храме дряхлой старухой, а посмотрела своими глазами на жизнь нынешнюю. Где я вновь молода, где я баронесса целого надела, где делю комнату со статным черноглазым мужчиной, который не только хорош собой, но при этом и невероятно умен. Который заботлив и внимателен, который способен поднять даже в моей истерзанной душе целый ураган чувств.

Я очень хотела, чтобы Виктор наконец-то сделал шаг вместо смиренного ожидания по ту сторону. Ведь свою часть я уже выполнила — шагнула к нему навстречу в вечер перед отбытием Виктора Гросса на учения с дружиной.

— Что вы делаете? — спросила я у силуэта за ширмой.

— Смотрю на луну, — ответил он, без всякой паузы, словно ожидал этого вопроса.

А после этого Виктор Гросс шагнул за ширму.

Глава 20

Виктор

Мое сердце бешено колотилось.

Когда я возвращался в замок, то внезапно осознал, что лучшего момента, чем сегодня, может больше и не быть. Один из моих бойцов нес в руках кувшин дорого вина, до свадьбы Ларса оставался еще два дня и неизвестно, что случится послезавтра.

Сегодня Эрен должна закончить работу над гобеленом, так что я попробую устроить ей романтический вечер. А для этого надо все подготовить. Точнее, подготовиться самому, то есть для начала — помыться.

Все пошло наперекосяк, когда в мой кабинет пришла Лили и сообщила, что миледи желает принять ванну и просила ее не беспокоить. Чтобы не пересекаться с Эрен мне пришлось идти на казарменную баню — я частенько пользовался именно ею, не желая ждать, пока слуги натаскают воды. Только взял из комнаты свое мыло и смену одежды.

По моим расчетам, когда я должен был неслышно зайти в покои, Эрен уже должна была вылезти из воды, но я увидел, что ширма задвинута, а моей жены нигде нет.

Крадясь, словно вор, я попытался незаметно оставить банные принадлежности — брусок мыла и мокрую после вытирания простынь — но меня заметили. Не знаю как, может, у Эрен было какое-то сверхъестественное чутье, потому что без доспехов я умел передвигаться довольно