Венец безбрачия - Полина Ром

что-то сердито выговаривал молодой женщине.

Дальше располагалось помещение, в котором пекли хлеб и делали всю выпечку: от пирогов до сладких булочек. Здесь царили два крупных мускулистых мужчины-тестомеса, и полная, но шустрая женщина, которая командовала ими.

Последнее помещение, в которое мы перешли, было довольно странным. Здесь стояло множество пустых глиняных горшков и кувшинов, а также одна стена оказалась целиком заставлена бочонками, выложенными в несколько рядов - под самый потолок.

- В зимнее время, госпожа графиня, здесь почти никого и нет, так же как и ранней весной. А вот как только начинается сбор урожая – сюда набираем людей. Все соленья и варенья готовятся именно здесь.

Признаться, размеры этого хозяйства поразили меня. Я понимала, что в замке живёт довольно много народу, но все же кухня показалась мне невообразимо огромной.

Катарина показывала мне кладовки, расположенные в каждой из кухонных частей. Демонстрировала наборы круп и муки разных сортов, попутно объясняя, что для какого стола расходуется. Заглянули в холодную кладовку, где на полках хранились пласты солёного сала, где висели копчёные окорока и одуряюще пахло чесноком, перцем и мясом, спускались по ступенькам в подпол, где хранились овощи, и в отдельный погреб, где стояли бочки с остатки квашеной капусты и огурцов. Мне показали отдельную белёную комнатку, предназначенную только для молока и молочных продуктов. Там, в строгом порядке, располагались кувшины с молоком и сливками, закрытые деревянными кругами миски с творогом и небольшие боченки с сывороткой.

- На выпечку сдобы сыворотка хорошо идёт, да и слуги охотно в жару пьют её.

Путешествие по кухне подходило к концу, а у меня закрадывалась трусливая мысль: «Господи Боже мой! Я с этим никогда не справлюсь!»

После кухни мы отправились на третий этажах, в кладовые где хранились различные ткани. В отдельных комнатах прямо рулонами, на стеллажах, лежали рулоны полотна, льна и батиста, шесть и меха, бархаты и атласы. В этих комнатах сильно пахло травами и сушёные пучки висели под потолком и лежали между кусков ткани. От моли - как пояснила госпожа графиня.

Здесь же, наверху располагался швейный цех.

- Большую часть времени, госпожа де Эстре, наши швеи заняты простой и скучной работой: шьют рубахи и штаны для слуг и солдат, обновляют запасы одежды для поваров, делают столовое и постельное бельё. Но среди работниц есть несколько умелиц, которые по вашему заказу изготовят вам любой туалет, какой только пожелаете.

Командовала в швейной комнате сухонькая изящная женщина, Эмилия. Даже платье на ней смотрелось элегантно и сидело как влитое. Эмилия чуть не выговаривало букву «р» и оттого ее речь звучала необычно, но, пожалуй, красиво.

- Счастлива пр-риветствовать вас, госпожа гер-рцогиня. Буду р-рада оказать вам любую услугу, какую только пожелаете!

Время летело совершенно незаметно, пока я рассматривала малую часть замковых служб. Вдовствующая графиня и Катарина водили меня по коридорам, периодически говоря:

- Здесь у нас располагаются мыльни, но туда можно не заходить: вы уже все видели, госпожа графиня. Дальше по коридору прачечная. Стоит ли вам появляться там? Признаться, от испарений щелочи может пробудиться кашель.

В конце концов я вымоталась на столько, что жалобно спросила:

- Госпожа графиня, а скоро ли будет обед?

***

В этот раз обед, ничего не спрашивая у меня, накрыли в малой трапезной. Довольно широкий стол, где спокойно уселось бы человек восемь-десять, был занят меньше, чем наполовину. С торца стола уселись я и Леон, а госпожа де Эстре и ее сын - по бокам от нас, лицом друг к другу.

Я опасалась неловкого молчания за столом, потому что совершенно не представляла, как поддерживать беседу с мало знакомыми людьми. Однако мой муж прекрасно справился со всем. Он немного поговорил с мачехой, уточнил, хватает ли нам овсянки и пшена для рабочих, потом обсудил с Антонио каких-то новорожденных жеребят, и они оба пришли в к вывожу, что их лучше продать.

Беседа текла спокойно и неторопливо, вот только я совсем не принимала в ней участия, потому что не знала, что сказать. Тем неожиданней для меня стало обращение мужа:

- Как тебе замок, Софи? Когда ты будешь перебираться?

Как раз этот вопрос я хотела обсудить с мужем с глазу на глаз, просто для того, чтобы объяснить, что мне неловко выселять госпожу Аделаиду из её комнату. Но сейчас они втроём смотрели на меня и ждали ответа.

Глава 42

Поскольку ничего вразумительного ответит на вопрос я не могла, он чуть удивлённо пожал плечами и сказал:

- Хорошо, Софи. Я не буду тебя торопить. Поживи пока в гостевых покоях, а когда я вернусь… Ну, там видно будет.

Вечером Леон зашел ко мне, чтобы забрать письмо для Матильды. Попал он как раз к вечернему чаепитию, когда я удобно расположилась за столом и с удовольствием запивала травяным взваром сваренные в меду цукаты: грушевые, абрикосовые и яблочные. Они были мягкими и потрясающе вкусными, и я даже не разу отвлеклась от лакомства, но чашку взвара, всё же, мужу предложила.

Только допив свою кружку я поняла, что Леон молчалив и непривычно мрачен.

- Что-то случилось?

- Ничего особенного…

Однако я видела, что какие-то тяжёлые мысли не дают Леону расслабиться и потому продолжила задавать вопросы и даже слегка надавила на него:

- Кажется, я тебя ещё ни разу не подводила. Ты знаешь, что я не пойду сплетничать и кому-то рассказывать твои секреты. Но я должна знать о неприятностях, особенно если они касаются и меня тоже. Что-то произошло в замке за время твоего отсутствия?

- Да… к сожалению – произошло и я не представляю, что об этом думать…

- Леон, есть хорошая старинная пословица: ум хорошо, а два – лучше.

- Ладно… - он сердито мотнул головой. – Может ты и права… - муж глубоко вздохнул, как будто собираясь с духом и заговорил.

В замке всегда было две сокровищницы. В одну их них доступ открыт был для самого графа, для старшего сына, а с пятнадцати лет - и для Антонио. В этой сокровищнице находились пара шкатулок с ювелиркой и золотыми монетами. С той ювелиркой, с которой прилично приехать в гости к соседям и вручить небольшие подарки-сувениры членам семьи: серебряные изделия, пусть не слишком дорогие, но достаточно